Лес повешенных

Гросс гадливо передернул плечами и отвернулся, по-видимому, давая понять, что не желает об этом говорить. Спустя некоторое время он опять повернулся и продолжал:

– Признай я тебя верующим, ты был бы вправе оскорбиться, Болога, ибо я делю всю эту публику на дураков и шарлатанов, а поскольку ни под одну категорию ты не подходишь и на блаженного, вроде Червенко, ты тоже не похож, так что не обессудь... Червенко со своими пароксизмами любви к человечеству чем-то мне дорог, хотя, по сути дела, он не столько любит, сколько ненавидит людей, так как считает себя единственным настоящим человеком... Вчера я навестил его в лазарете, и он меня потряс. Лежит не шелохнувшись, как мумия, пуля застряла в легком... Посмотрел бы ты, как он самоотверженно мучается... Ну прямо-таки второй спаситель... Ох, бедняга!.. Доктор Майер говорит, что он недолго протянет, дни его сочтены... Что там ни говори, а новоявленного нашего спасителя жаль!..

Апостолу вдруг стало до того тошно, что расхотелось жить, и чувствовал он одну только смертельную усталость. Тихо поднявшись, он огляделся по сторонам, не понимая, где он и как здесь очутился.

– Капитана нет, – пробормотал он. – Зачем же ждать?.. Пойду, пожалуй. – И шаткой походкой, словно лунатик, направился к выходу.

В дверях он внезапно спохватился, вспомнил про Гросса, вернулся, молча подал ему руку и вышел, не оглядываясь, во двор, залитый ярким весенним солнцем.

– Счастливо, Болога! – весело крикнул ему вслед Гросс. – Счастливо тебе добраться!

«Куда добраться? Почему он так сказал?» – шагая прямиком через железнодорожные пути мимо вагонов, вспомнил вдруг Апостол слова поручика. Но не успел сообразить, к чему относились слова Гросса. Другая мысль заслонила первую: «А что, если Гросс все-таки прав?..»

Вот и вчера, как только он увидел на перроне Илону, – сам он разве не подумал о том же, о чем ему только что сказал Гросс, конечно, совсем по-другому, в иных словах... Дрожь пробежала по телу Бологи. Его бил настоящий озноб. Он никак не мог взять себя в руки, успокоиться. Вопросы один тревожней другого метелью взвихрились у него в мозгу... И вдруг произошло чудо: сердце Апостола захлестнуло радостной волной, дрожь кончилась, его точно согрело теплым весенним ветром. Он увидел Илону. Она шла, задумчиво опустив глаза, ничего вокруг не замечая.

– Вот уж не ожидал тебя здесь встретить! – сказал он, догнав ее, сказал так, будто хотел в эту ничего не значащую фразу вложить всю свою нежность, всю свою любовь. – Где же ты все время прячешься?

– Я вас боюсь... – потупившись, ответила девушка и ускорила шаг, словно собираясь бежать.

– Глупенькая ты! Глупенькая! – ласково произнес Апостол, ему почему-то польстило, что она его боится. – А я тебя сегодня видел во дворе, из окна канцелярии... Ты была такая серьезная, такая хмурая... Знаешь, тебе идет быть серьезной...

Илона, ничего не ответив, вдруг сорвалась с места и чуть ли не бегом бросилась от него. Апостол остановился в растерянности, не понимая, какая муха ее укусила, чем он мог ее напугать или обидеть? И не знал, что делать: бежать ли за ней, утешать ее или дать ей самой успокоиться?..

Вдруг из-за поворота, куда скрылась Илона, с грохотом и скрипом выкатила телега, доверху нагруженная ящиками с боеприпасами. Апостол мельком взглянул на нее и, отвернувшись, зашагал прочь, но с телеги неожиданно его окликнули, и он тут же узнал голос: рядом с возницей на передке сидел поручик Варга. Апостол, хотя и не очень обрадовался встрече, остановился, телега, поравнявшись с ним, тоже остановилась, но Варга так и остался сидеть на месте. Приятели поздоровались, обменялись двумя-тремя словами: говорить было не о чем. Варга смотрел на Апостола напряженно, выжидательно, с любопытством, не скажет ли тот что-нибудь заслуживающего интереса, наконец, сам не выдержав, насмешливо спросил:

– Что же ты, Болога? Жду тебя, жду, а ты не идешь... Ведь договорились как будто... Уж не передумал ли?

Слова его острым ножом резнули сердце, но Апостол выдержал удар, даже не подал виду, как ему больно, лишь дрогнули на скулах желваки. Подладившись под тон Варги, он так же весело, с усмешкой ответил:

– А ты молодец, не забыл уговор! Похвально!.. Только вот не опоздал ли я?.. Как ты думаешь?

– Тебе виднее! – ответил Варга, осклабившись.

– Это верно! Ладно, я еще подумаю... Но фронт велик, а твой участок мал, не промахнуться бы... Вот незадача!..

– Ты уж постарайся! Не промахнись!.. По старой дружбе выбери, дружище, меня, а?.. – просительно уставился на него гусар, холодной сталью блеснули глаза. – Ну, пошел! – прикрикнул он на возницу, торопливо сунув Апостолу руку. – Бывай!.. И помни, я тебя жду, Болога!.. Всегда к твоим услугам!..

Телега с грохотом и скрипом покатила дальше, и в этом шуме потонули последние слова Варги. Апостол опять усмехнулся, хотел что-то ответить в тон поручику, но тот отъехал слишком далеко. Длить столь «разлюбезную» беседу уже не имело смысла.