Летят перелетные птицы

– Да чего ты говоришь, Ань… Ничем они таким не горят… – скосила она от зеркальца в ее сторону опасливый взгляд. – Скажешь тоже! И вообще… Неправильно ты все говоришь! Наоборот, я Варьке очень даже сочувствую, можно сказать, от всей души! А мы еще с девчонками, дурочки, завидовали, когда она на том конкурсе третье место заняла да в городе устроилась… А оно вон как вышло! И правду говорят – не родись красивой…

– Да. Родиться некрасивой гораздо лучше, конечно же. Особенно в нашем Одинцово. Правда, Лид?

– Я не понимаю… Ты это к чему сейчас, Ань? Это я, что ли, некрасивая? Ну, ты даешь… Обидно даже, честное слово…

– Ладно, Лид, не обижайся. Просто я не люблю, когда вот так любопытничают. Потом еще и разнесешь по всему Одинцову подробности… Знаю я тебя.

– Я – разнесу? Да ты за кого меня держишь, Ань? Какая-то ты странная сегодня, ей богу… То некрасивой обозвала, то сплетницей… На летучке, что ли, влетело?

– Ладно, Лид… Извини. Где у тебя журнал регистрации вызовов? Запиши мне туда Анисимову.

– Да, да, конечно… Слушай! А как ты думаешь, это нормально будет, если мы с девчонками к ней завалимся? Ну, вроде как повидать, посочувствовать… Все-таки в школе вместе учились…

– А вы так сильно дружили?

– Что?

Лидочка хлопнула ресницами, уставилась на нее в недоумении. Казалось, ее до крайней степени озадачил этот простой вопрос. Так и застыла на этом «что», приоткрыв рот клювиком.

– Ну, когда в школе вместе учились, так сильно дружили?

И снова – лишь удивленное молчание в ответ. Потом побежала таки по ее лицу какая-никакая мыслишка, засела странной грустью в глазах. И голосок вдруг зазвучал – тоже с оттенком грусти:

– А знаешь, она вообще в школе ни с кем не дружила… Это мне девчонки рассказывали, которые с ней в одном классе учились… Точно, я сейчас вспомнила! Не дружила она ни с кем! И с ней тоже никто не дружил!

– Почему?

– Ну, она сама по себе такая была… Гордая. Сидела на задней парте и смотрела на всех так, будто вообще здесь случайно оказалась. И вроде не было в ней ничего такого особенного, знаешь! И покрасивее ее девчонки были… Вон, Ленка Петрова, дочка директора птицефабрики! И отличница, и одевалась лучше всех, и то так себя гордо не выставляла. А Варька… Пройдет мимо, слова лишнего не скажет! Прямо принцесса английская! Понимаешь, раздражала она всех… И учителей своей непонятной гордостью тоже раздражала. Однажды историчка на нее прямо танком наехала – с чего это ты, говорит, Анисимова, такое поведение себе позволяешь? Вроде не королевских кровей, откуда в тебе такая надменность? Не в Лондоне, говорит, живешь, а всего лишь в Одинцово! И знаешь, что она ей ответила?

– Что?

– Так я, говорит, именно туда и хочу… То бишь в Лондон, представляешь? А в вашем Одинцово, говорит, я вовсе жить не собираюсь, и не надейтесь… Ни на один день после школы здесь не останусь! А историчка опять к ней с наездом – чем это тебе, мол, наше Одинцово не угодило? А та ей – вот вы здесь и живите, если вам нравится, а я – не буду, чего бы мне это ни стоило! Забуду, говорит, ваше Одинцово, как страшный сон, а вы меня только по телевизору и видеть будете! Все сначала обалдели, конечно, потом ржать начали… А бедную историчку чуть кондратий не хватил… Так как думаешь, Ань, стоит нам с девчонками к ней идти?

– Я думаю, лучше не надо.

– Почему?

– Лид, ну посуди сама… Представь себя на ее месте…

– Тьфу, тьфу на тебя, Ань, ты что говоришь такое! – испуганно замахала руками Лидочка. – Типун тебе на язык, ты что! Да я бы ни в жизнь на всякие там липосакции не согласилась, хоть бы и вся с головы до ног жиром обросла! Даже и представлять не буду, ты что!

– Я вообще-то не липосакцию имела ввиду, Лид… Ну, да ладно. Раз не хочешь ничего такого представлять, то и ходить любопытничать на чужую беду не надо. Поняла?

– Ань… А ты мужа Варькиного видела?

– Видела… И что?

– Какой он, расскажи?

– В смысле – какой?

– Ну…прикольный, наверное?

– Он убитый горем человек, Лида. Не знаю, о какой прикольности тут может идти речь.

– А ростом – высокий? Я его фотку в журнале видела, но там не поймешь… На фотке он классный, конечно… А ты что, прямо вот так с ним, как со мной сейчас, разговаривала? Прямо живьем?

– А как еще?

– Ух ты… Прикольно… Расскажи, Ань! Ну что тебе, жалко, что ли?

– Все, Лид, хватит! Уйми свое любопытство, наконец! Больше заняться нечем, что ли? Смотри, там у окошка уже очередь образовалась!

– Ничего, подождут…

– Лида!

– Ой, да ладно, подумаешь…

Сомкнув губы обиженным розовым бантиком, Лида отвернулась к окошку, гордо повела плечами. Вот так у нас – все просто и в один момент. Был удивленный клювик, теперь нате вам, розовый бантик. Неутоленное любопытство трансформировалось в гордую обиженность. И никаких проблем. Даже завидно, ей богу…

– Не забудь вызов в журнале зарегистрировать! – уходя, проговорила она в ее плотно обтянутую халатиком спину.