Летят перелетные птицы

Нет, опять не то, не то она говорит! Какое там – понимаю? И вообще… Она же всего лишь терапевт, а не психоаналитик, чтобы умело управляться с чужим отчаянием. Не знаешь, с какого боку и подойти. Даже в глаза этой несчастной девушке смотреть невозможно, взгляд сам по себе трусливо ныряет куда-то в сторону. А нырнуть ему особо и некуда – у изголовья кровати Александр застыл в неловкой позе, обхватив себя цепко руками. Замерз, наверное. Замерзнешь тут, рядом с таким яростно-молчаливым отчаянием.

В наступившей маетной тишине услышалось вдруг странное Варино дыхание – короткий вдох, потом длинный-длинный выдох. Снова вдох, снова длинный выдох. Вот подбородок ее вздернулся вверх, затылок утонул в подушке, слабая худенькая рука поднялась, зашарила слепо над головой, поймала на лету руку Александра, потянула к лицу. Он послушно присел на корточки, будто отдавая свою ладонь в полное Варино распоряжение, виновато глянул в ее сторону, чуть пожав плечами.

Пристроив Сашину ладонь себе под щеку, Варя закрыла глаза, сделала длинный вдох и замерла, сдерживая из всех сил дыхание. На выдохе горло слегка дернулось конвульсией, чуть встрепенулись ноздри красивого прямого носика, и две аккуратные слезинки выкатились из уголков глаз, растворились в рассыпанных по подушке волосах.

– Варь… Ну не надо, пожалуйста… Мы же обо всем договорились, Варь… – жалобно просипел Александр. – Я все понимаю, конечно…Я… Я не знаю, что еще сказать, Варь…Мне правда ехать надо…

Нет, это невыносимо просто! Сидеть, смотреть на все это – невыносимо! Тем более, что она еще и не вовремя со своим визитом нагрянула, как выяснилось.

Она резко поднялась со стула, вышла в кухоньку к Татьяне Михайловне. Та глянула на нее коротко, всхлипнула, слепо зашарила рукой по груди, по плечам. Давешнее полотенце, наверное, искала. Не было у нее на плечах никакого полотенца. Обернувшись, сняла его со спинки стула, встряхнула, подержала в руках, рассеянно повесила обратно.

– Вот, уезжать собирается Саша-то… – тяжко вздохнув, показала рукой на стол, где громоздились какие-то неуклюжие свертки. – Собираю ему с собой засолку домашнюю… Тут у меня огурцы, помидоры, опять же грибы маринованные… Нынче много грибов было, я хорошо заготовила… Ой, да сейчас и вам баночку заверну, хотите?

– Нет, нет, не надо, что вы… – испуганно замахала она руками.

– Уж и не знаю, как Варенька переживет, когда его рядом не станет! Изведется с тоски, стало быть…

– Но… Он же, наверное, приезжать будет! Он же обещал!

– Да кто их, мужиков, разберет… Он ведь не простой человек, сами видите. Городской, не нашинский, все у него будто с вывертом. Даже и не поел ни разу, чего я ему сготовила. Моргует, стало быть. И Варенькой моей теперь моргует…

– Да вовсе он не… моргует, что вы!

Она хотела сказать – не пренебрегает, но сам собой соскочил с языка этот дурацкий местный диалект, словно поневоле захотелось потрафить несчастной женщине.

– Ну да, ну да… Не слушайте вы меня, это я так, от горя злобничаю. И в самом деле, не сидеть же ему тут, около нас.

– Понимаете, ему же работать надо! Он действительно человек непростой, это вы правильно сказали. Вы лучше… Денег у него попросите, Татьяна Михайловна. Вам сейчас очень много денег понадобится. И на специальное питание для Вари, и на лекарства, и на памперсы…

– Не буду я ничего просить! Еще чего – просить! Да и какие там памперсы? Что она, малое дитя, что ли?

– Сейчас и для взрослых есть, в аптеке вам все расскажут.

– Да ну… Баловство какое. Что я, за родной дочкой постель не перестелю да не постираю?

– Нет, тут не в вас дело, Татьяна Михайловна. Тут… В сохранении Вариного достоинства дело. Вы уж послушайте, что я вам говорю. Так и вам легче будет, и ей.

– И все равно – не буду у него денег просить! – вдруг резко вскинула она голову, полоснула сквозь слезы горделивым отчаянием.

– Ну, не просите. Я думаю, он и сам догадается.

– О чем я должен догадаться? – тихо прозвучал у них за спинами голос Александра.

Переглянувшись, они посмотрели друг на друга растерянно. Татьяна Михайловна первая отвела взгляд, поджав губы, принялась переставлять с места на место завернутые в газеты банки, сердито сосредоточившись на своем занятии.

– Так о чем я должен сам догадаться? – снова приступил к ней с вопросом Александр.

Было в его вопросе что-то совсем уж трагически безысходное. Она глянула с удивлением, пожала плечами, произнесла неуверенно:

– Так о деньгах… Я думаю, Татьяна Михайловне одной не под силу будет, у нее пенсия маленькая…

– Ах, это…

Ей показалось, он даже вздохнул с облегчением. Нет, неужели и впрямь подумал, что они его постоянного присутствия рядом с Варей требуют? Чтобы жил вот здесь, в этом домике, чтобы и на работу еще устроился? Водителем на птицефабрику, например? Или в парикмахерскую – вместо Таньки Селивановой? Смешной, ей богу…

– Я думаю, об этом и говорить не стоит, – снова торопливо заговорил Александр, – в деньгах у вас недостатка не будет, Татьяна Михайловна. И в деньгах, и в продуктах, и в лекарствах… В общем, все, что надо… Уж в этом обстоятельстве вы можете быть совершенно уверены!