Летучий корабль

Он так измучился за ночь, что проснувшийся утром организм мобилизовал все резервы, чтобы поправить настроение. Разглядывая проблему свежим взглядом, Павел уже не находил ситуацию катастрофической. Если они оставляли ребенка — в этом он, не подавая некомпетентного голоса, полагался на Лиду, — то не имело значения, на кого записывать смутителя покоя. Если что-то требовало его решения, то единственный вопрос: или разводиться и уходить к родителям, оставляя Лиду с непутевой Ксюшей, — или оставаться и принимать Ксюшины беды как свои. Но Павел, который вообще был тяжел на подъем, не представлял, как он бросит Лиду. От перспектив стыдного бегства к родителям становилось муторно, и Павел словно видел их излишнюю, с траурными умолчаниями, заботу о неудачливом отпрыске. Он боялся позора: все были бы уверены, что он поступил как последний, в любом случае обремененный алиментами, подлец.

Ксюшина беременность протекала трудно, причиняя много проблем ей самой, Лиде и несчастной Надежде Ивановне. Но Павел не предвидел, что и ему будет тяжело: оказалось, что от него требовалось врать родителям, потому что Анна Георгиевна и Вадим Викторович, услышав, что у них родится внук, обязательно предложили бы свои услуги. Ему со страхом виделось, как Анна Георгиевна приезжает в гости и, бросив взгляд, все понимает. С Ксюшей тоже было неладно. Несмотря на то, что ее рвало и она ничего не ела, Лидина надежда, что сестра образумится, оказалось напрасной. Несколько раз она, зеленая от интоксикации, умудрялась исчезать на несколько дней, и мрачная Лида выслеживала ее по одним ей знакомым адресам. Их затягивало в жуткий водоворот; бессильный глава семьи избегал разговоров.

Он искал облегчения в работе, но эта почва с каждым днем все больше уходила из-под ног. Куриные яйца переехали на склад в промзону, и Павел лишился заработка. Совместная программа угасала, половина работников разбежалась, и в полупустой комнате можно было, не стесняясь, делать что угодно. Поэтому Павел не удивился, когда его начальник Костя Драгинов поведал, что их деятельность сворачивают.

— Американцы не дадут, они вложились, — возразил Павел с надеждой, но Костя снисходительно усмехнулся.

— Говорили, не пускать козлов в огород. Все переделали под их двигатели, а теперь они говорят: нам запрещено — у нас поправка в конституции, чтобы ничего не продавать, потому что мы евреев в Израиль не выпускаем… а наш завод уже накрылся медным тазом.

Изумленный Павел решил, что руководитель над ним смеется.

— Давно же всех выпустили.

— Не повод, чтобы поправку отменять. Раньше не выпускали, а через границу тащили возами. А теперь всех выпустили, и наши лучшие друзья решили, что хватит шиковать. Баста…

На Павла в это время навалился ужас Ксюшиных родов. Хотя все усилия пришлись на Лиду и на Надежду Ивановну — Павел не знал в подробностях, как они все устроили, — ему пришлось взять отпуск, чтобы поддержать падающую от усталости жену. Но, когда появился Вася, у Павла полегчало на душе. Пока все готовились к Васиному рождению, голос совести твердил, что они поступают очень плохо. Но с рождением Васи стало не до мучений, хотя, принимая редких гостей, Павел опасался, что их обман разоблачат. Поэтому, когда родители приехали с подарками к внуку, им был оказан нелюбезный прием. У Павла рвалось сердце, когда он наблюдал обиду Анны Георгиевны, но он тоже стремился сократить родительский визит до минимума.

Однако Анна Георгиевна, разглядев, что молодая семья близка к крушению, осознала, что надо срочно что-то делать, и в результате ее поисков Павлу предоставили работу в торговой фирме. Было существенное "но" — соискателю предстояло работать на персональном компьютере, а Павел не знал, с какой стороны подойти к хитроумной машине. В итоге Вадим Викторович столковался с секретаршей Крапивенко, чтобы некая Вера преподала его сыну краткий урок.

Павел не бывал в административной пристройке со времени встречи с Морозовым. Он разыскал недружелюбную Веру, которая нехотя вылезла из-за терминала и, усадив навязанного ей ученика на стул, быстро протараторила какие-то непонятные правила. Дверь в соседнюю комнату была распахнута, и там, в отсутствие начальства, резвилась служба протокола. Павел не сразу заметил, что лица женщин торжественно внимательны. Только когда Вера вышла с чашкой из комнаты, он выхватил обрывки фраз, которые долетали до него:

— Говорят, накануне был веселый, накупил книг для учебы — и вот. Уж, конечно, не сам, — знали, с какой стороны зайти…

Вернулась Вера и, заметив, что Павел интересуется разговором, спросила:

— Ты знал его — он не у вас работал?