Летучий корабль

Через полчаса, когда в перечеркнутых металлическими прутьями окнах зажегся свет, приехал на бомбиле загорелый Михаил.

Выглядел он заурядным дачником — бодрым, спортивным, без вредных привычек, — но Павел, глядя на его хорошую улыбку, иногда чувствовал словно соринку в глазу, и перед ним вставала туманная от времени картина: столовая "Витязя" и светлый, очень молодой Никита, — и он понимал, что правильный путь не всегда вознаграждается успехом.

Михаил рассказывал, что вернулся из родового гнезда и что его сосед купил потрясающий трактор. Справился о жене и сыне — про Лиду Павел рассказывать не стал, а про Васю сообщил, что тот ждет осеннего призыва. Он опустил неловкие частности — с тем, что Васе не светил институт, он смирился, но его тревожило, что Вася никак не хотел работать. Но Михаила, который всю жизнь проносил погоны, больше интересовало, где Вася будет служить.

— Какие войска? Место известно?

Павел объяснил, что не видит смысла наводить справки, потому что армия сплошь и рядом преподносила удивительные сюрпризы, — и упомянул знакомого, который служил в московском военном округе, но на озере Балхаш.

— У нас ведь годовщина защиты! — спохватился Михаил. — Помнишь, как мы на дипломе — ты, Игорь… с Игорем общаешься? Я с ним говорил пару раз, он тоже вспоминал, как мы на "Витязе"… ей-богу, надо встретиться — всем троим.

Павел согласился для проформы. Было уже поздно, и сокурсники расстались — Михаил, взбодренный встречей, поймал частника, а Павлу проще было ехать на автобусе.

Когда он зашел в квартиру, навстречу выскочил удивленный Вася, который хотел получить сведения из первых рук.

— Ты в милиции был? — спросил он, комично поднимая атласные Ксюшины брови.

Павел стащил ботинки и устало вздохнул.

— Выручал дядю Гену. Он опять фамилию перепутал.

Он прошел на кухню, и возникла непроницаемая Лида, которая уже переоделась во флисовый костюм и смыла косметику.

— Будешь ужинать? Или вы поели? — проговорила она, словно ничего не произошло.

— Не успели, — сказал Павел. — Мы собирались… но господин Жуков выступил на упреждение.

Лида не ответила. Она подогрела мужу тарелку куриного плова, подошла к буфету, выпила таблетку, — у нее иногда скакало давление, — и исчезла. Павел пожевал плова и отправился спать. Он жил в одной комнате с Васей, поэтому был избавлен от неловкостей в супружеской постели.

— Пап, я тоже хочу в милиции отметиться, — поведал Вася, когда Павел выключил телевизор и приказал сыну стелить. — Чтобы было что вспомнить. Покуражиться… дебош устроить. Пап, дашь мне пятьдесят тысяч?

— У нас нет семейных традиций, — отозвался Павел. — Дед не дебоширил, и я, видишь, — на пятом десятке начал. Ты на выпускном отметился — отдыхай… — Он погасил свет и долго лежал в темноте. Анализируя скверный инцидент в ресторане, он чуял в повадке внезапного врага что-то неправильное, нетипичное — выпил Петр Николаевич не много, потому что, когда его отпускали из милиции, казался вовсе трезвым. Но будь он даже пьян в стельку, — что заставило фартового любовника лезть в семейное пекло? Так можно было паясничать, лишь мучаясь утробной ненавистью, — но ненавидеть Павла у Петра Николаевича, кажется, не было причин. Если кавалера обидела Лида, тем более непонятным было его смущение, когда она появилась: он скорее побаивался старой подруги, которая спутала ему карты. Может, кто-то хотел затащить Павла в участок? Но там даже не зафиксировали правонарушения. За проделкой Петра Николаевича стояла парадоксальная цель, и Павел, сбитый с толку, страдал еще сильнее.