Левиафан 2. Иерусалимский дневник 1971 – 1979

Письмо от Лены Халь и Стефании Баррон, которая очень хвалит мою статью о Малевиче.

Были у филолога Димы Сегала и его жены Лены. Дима лежит с радикулитом. Говорили о книгах и литературе. Лена (преподавательница русск. яз.) ничего не смыслит в литературе, а у Димы некоторый крен к символистам и постсимволистам, а футуризм он хоть и ценит, но, очевидно, с внутренним равнодушием. Для них всех русский футуризм – это одно из движений того времени, для нас это стержень русской культуры, и кроме того – футуристы наши и по-человечески, они – наша компания, наши друзья, наше племя. Футуристы – это те из наших, которые были до нас.

17 августа. 6. Иерусалим. Взял у Офека молот и разрушил стенку в салоне у двери, Яшка с Габи помогали стучать и выносить; Ирка пришла с работы, была очень довольна. Нанял арабов, они вытащили все на улицу.

Вечером: мы с Иркой у Аарона Априля и Лены. Ужин с водкой. Фима и Карин, Эмануэль Пратт, Иосеф Хирш (художник) с женой. Застольные шутки и беседы об искусстве. Иосеф Хирш – провинциальный эстет, самоуверенный, самодовольный, престарелый в возрасте и в уме. И жена его, которая смотрела на меня и на мои рассуждения как на мелкую таракашку, мешающую разговору серьезных людей. Аарон тоже был очень раздражен моими рассуждениями. А Пратт хлопал ушами. У меня же чувство, что я беседую с неандертальцами. Но ужин был очень хорош. С водочкой.

18 августа. Шб. Иерусалим. Читаю Ирке стихи посреди разрушенной квартиры. Любуемся на новое пространство и свет в квартире. Разбираем вещи.

Я зашел к Офеку, он рисует эскизы к объекту-корове. Не может он освободиться от своего тухлого реализма, и я дал ему несколько советов.

Разбираю алюминиевые рамы окон.

Зашел к Иоси Бар-Иосефу и Хамуталь. У них кофе, психиатр с женой и актер Аарон Альмог. Разговоры.

19 августа. 1. Иерусалим. Ирка в «Ахве». Зашел Аккерман и ахнул.

Я расколотил толстую стену в салоне. Яшка с Габи помогали.

Нанял соседа Якова Коэна, и он выносил разбитую стену.

Ирка любуется на новое пространство жилплощади.

Вечером Аккерман и Яшка помогали Коэну выносить остатки стены.

20 августа. 2. Иерусалим. Зубилом и кувалдой разбивал бетонную стенку, будущий вход на будущую кухню. Взяли Якова Коэна для слесарных работ, перевод батарей и кранов. Ищем рабочего-строителя. По рекомендации Жени Бортман обратились к некоему Элиягу. Впечатление симпатичное, но цена – 12 000 за пол из бетона.

Я устал как собака. Дома – полное разрушение.

21 августа. 3. Иерусалим. С Иркой и Яковом Коэном были на заводе «Оран» и купили плоскую батарею за 4515 лир (хозяева завода малосимпатичные и все кривые).

С Иркой в «Ставе». Белла, Зяма, Грета. Получил 136 лир за проданные мои книги и совершили обмен с Беллой, Ирка отдала «Ковчеги». Был Изя Малер.

Мы с Иркой на рынке.

Пришел рабочий Эли (Элиягу), снизил цену до 8000 лир, мы согласились, пили кофий и беседовали. Позже он пришел с сыном, разбили остаток моей бетонной стенки и строили леса.

Были Борька Азерников и Саша Малкин. Мы все пили чаи и кофе, и Эли с сыном посреди ремонтной разрухи.

День мы с Яшкой закончили выносом мусора ведрами в поле.

22 августа. 4. Иерусалим. Взял у Офека багажник, Яков Коэн прицепил его, и мы привезли с «Орана» свою батарею, и еще я купил труб и винтов на 1045 лир.

Эли и его сын строят пол из бетона.

Был Саша Аккерман, с ним и Иркой обсуждали, где и что построить.

Строительство ввергло нас в разгром, денежные траты и хлопоты.

23 августа. 5. Иерусалим. Эли Бен-Шимон залил опалубку бетона. Яков Коэн закончил с батареями. Привезли солнечный бойлер и установили его на крыше.

Мы придумали новый план; с большой кухней-столовой и оставляем дверь, строим стенку с аркой и еще две арки в проемах.

Вечером пили виски у Элиэзера Бен-Шимона, договаривались о ценах. Это простая марокканская семья; у Элиэзера 8 детей. Лица очень простонародные, вульгарные. Я подарил дочке свой постер. Единственный возможный вид общения с простонародьем – совместная выпивка, еда и примитивные разговоры о работе и семье.

24 августа. 6. Иерусалим. Эли с сыном строит стену и арки из блоков и бетона.

Я большой кувалдой разбивал стену из бетона, выносили с Иркой и Яшкой куски и крошку, большие куски бетона выбросили через окно.

Яков Коэн поставил краны для стиральной машины.

Был Фима с неким Иосефом. Ругали Эвен-Това, называли его «кацин полани»[129]. У Иосефа идея фикс: воздвигнуть Фиму на пьедестал лучшего художника Израиля. Фима в восторге от своего провинциального друга, во рту которого торчат корешки гнилых зубов.

Вечером, усталые, смотрели с Яшкой фильм по телевизору о войне.

25 августа. Шб. Иерусалим. Утром Ирка вывела меня из себя своими упреками.

Пришел Офек и был в восторге от нового интерьера, за чаем обсуждали квартиру и текущие ситуации.

Полный разгром в квартире, грязь, пыль, временное житье.