Левиафан 2. Иерусалимский дневник 1971 – 1979

2 декабря. 1. Иерусалим. Я обдумываю, как построить камин в квартире. А дома – холодно.

Обдумываем открытие книжного магазина в Иерусалиме; уж сколько раз мы возвращались к этой идее, но все что-то нам мешает.

Вечером с Иркой в Театроне на выставке художников-репатриантов. Страшное сборище говна. Каждый в меру своей бездарности пытается вскарабкаться на коммерческую лошадку. Министр Давид Леви с мордой хомяка патетически возгласил свои благословения. Много знакомых. Шура Копелович вернулся из Парижа и с восторгом сообщил, что сюрреализма, футуризма и абстракционизма там уже нет, а все – реализм. Рядом сидит как куцка – Сима Бронфенбреннер. Семен Розенштейн – иерусалимский соцреалист. Эдик Левин. Лёва Незнанский – он вот уже как 4 года делает скульптуры. Юре Милославскому я сказал, что его эссе о Лимонове – хорошее, он был доволен. Яша Цигельман. Руди Портной. Миша Калик. Юра Красный. Милка Чижик. Давид Ракия. Мириам Таль, как курица, ищет в этой навозной куче и что-то поклевывает. Мы вернулись домой, как из темного затхлого подполья с мышами. Нет ничего отвратительнее и гнуснее, ничтожней маленьких бездарных художников-неудачников, маленьких торговцев гнилым товаром.

Писал еще статью от 25.XI и читал ее Ирке на проверку.

3 декабря. 2. Иерусалим. Редактировал и печатал на машинке «Реплику» и «Несколько замечаний…».

Ирка на родительском собрании в школе. Яшке слишком легко учиться, и он начинает пренебрегать уроками. Златка, наоборот, отстала в учебе. Златка, огорченная, легла спать намного раньше обычного. Проблема наших детей в том, что они намного выше по развитию всех их школьных товарищей. Одна надежда, я тоже вырос среди простонародья в рабочем поселке.

Забежала Афоня Кольчинская, принесла долг – $445.

Вечером пили чай с Иркой и Борькой Азерниковым, я высказал ему все, что думаю о его суетливой и бездуховной жизни и погоне за материальными благами.

4 декабря. 3. Иерусалим. «Моррис-Марина»: панчер в колесе и аккумулятор сел.

Весь день у нас Нортон Додж (я взял его в Старом городе). Чаепитие; беседы; обед; смотрение библиографии, моих и яковлевских работ и фотографирование. Додж собирает современное российское искусство. Как и почему он дошел до этого – непонятно. Он мало что понимает и собирает все. Привез каталог его выставки в Сент-Мари колледже в Мэриленде, где я тоже участвовал. Его интересуют только работы, сделанные в России. Между прочим, Лёвка Нусберг пытался убедить его, что я принадлежал к его группе. (Так когда-то Вася Ситников[134] про всех говорил, что они его ученики.) Ко мне Додж особого почтения не испытывает, я для него лицо третьестепенное; но, когда он посмотрел ряд неизвестных ему наших ранних публикаций 60‐х гг., он несколько призадумался. Вообще он, как бульдозер, тащит все без разбору и без всякого понимания, лишь бы только это было сделано в России и чтобы было дешево.

5 декабря. 4. Иерусалим. «Бейт Элишева». Обсуждение работы кружков: Ицхак Мареша, Иоси Джибли, Эдуард Левин.

Был у нас Саша Аккерман.

6 декабря. 5. Иерусалим. Читаю Ирке стихи А. Григорьева. Яшка притащил в дом черного щенка.

Приехал Нортон Додж: беседа за чаем о бесперспективности строя в России, об антицивилизационности арабов, о кооперации, мошавах и пр. Продал Нортону 2 больших листа: Вари Пироговой и Эдика Штейнберга.

С Иркой и Нортоном под дождем пошли к Кольчинским. Нортон сделал 150 копий с моих журналов и каталогов, тепло попрощались с ним. Мы еще пили водку с Ионой и Афоней, обсуждали издание антологии русской поэзии.

7 декабря. 6. Иерусалим. Были у нас: Шломо Изреель (директор музея в Герцлии), Рути Финн (из университета Т.-А.) и Тувия Рехтер (казначей муниципалитета Герцлии). Мы беседовали за чаем, смотрели работы московских художников и обсуждали выставку моск. худ. в музее Герцлии.

Приехали Женька и Тамара Врубели с Аськой и Лейкой. Они, Ирка и дети ездили по грибы в Мевасерет Цион; грибов нет.

Была у меня Милка Чижик; я подписал ей чеки Дома художника.

Теленовости: развал сельского хозяйства – министр Арик Шарон.

8 декабря. Шб. Иерусалим. Врубели ночевали у Володи и Ады Гершовичей и потом все приехали к нам.

Саша Вейнберг был с Витей и Юрой Мандельцвейгами. Витя преподает в Иерусалимском и американских университетах. Вспоминали московские времена и людей.

Гершович пил бренди и рассказывал о социалистах-революционерах и о подленькой семейке историка Этингера и его жены Должанской. Действительно, это гнусные люди.

Был Боря Азерников, ели щи и обсуждали открытие книжного магазина.

Яшенька весь день лежит с t°.