Лягушки

И тут Ковригина посетило озорное соображение. Он сидел у «городского» телефона и набрал номер мобильного, оставленный в Авторском обществе литературным секретарём Лоренцой Козимовной, набрал и услышал: «Пошёл в баню!»

– Лоренца Козимовна, – сказал Ковригин. – Я уже сходил в баню. И не один. С чем вас и поздравляю.

– Какая я вам Лоренца Козимовна! – басом взревел собеседник.

– Я знаю, – сказал Ковригин. – Какой вы мельник? Вы здешний ворон! Но при этом и Лоренца Козимовна. – Извините, Александр Андреевич, – услышал Ковригин женский голос, – сразу я не узнала вас. А то ведь докучают меня любители разговоров. Вот и приходится посылать их в баню.

– Я задам вам два-три незначительных вопроса. И всё. Вы позволите?

– С вами-то я готова общаться часами, Александр Андреевич, чуть было не назвала вас Сашенькой, но на «Сашеньку» имеют права любимая вами женщина и ещё сестра Антонина. Так о чём вопросы?

– Уже после знакомства с вами я попросил вас не участвовать в моих трудах и не оказывать мне какую-либо помощь.

– Так это в трудах! – воскликнула Лоренца Козимовна. – Тут вам ничья помощь и не нужна! В «Записках Лобастова», роман мне очень нравится, я не ошиблась в вас, разве есть хоть одна чужая строка? Всё ваше. Все слова и сюжеты ваши! А вот в быту и в своих приключениях вы часто рассеянны и даже безответственны, и хочу я этого или не хочу, но во мне возникает потребность уберечь вас от оплошностей.

– Чем вызвана эта потребность? – спросил Ковригин.

– Кабы я сама знала, – сказала Лоренца. – В жизни много тайн. В жизни с приключениями – особенно. И не все тайны следует разгадывать. Это дело скучное, а порой и вредное.

– Скажите, Лоренца Козимовна, – помолчав, спросил Ковригин, – вы и Полина Львовна Быстрякова – одно и то же существо?

– Что породило такое ваше суждение? – вымолвила Лоренца, и чувствовалось, что она растерялась.

– Глаза, – сказал Ковригин, – ваши и Полины Афанасьевны. И что существенно – любовь к виноградным улиткам и воздушным кораблям.

Лоренца Козимовна, похоже, задумалась.

– Судя по вашей реакции, – сказал Ковригин, – вы имеете представление о Полине Львовне.

– Саша, – сказала Лоренца Козимовна, – вы, видимо, невнимательно отнеслись к моим словам о необходимости тайн.

– И всё же, отчего вы и Полина Львовна пока доброжелательно относитесь ко мне?

– Опять отсылаю вас к словам о тайнах, – рассмеялась Лоренца. – Почему вы не спросите, откуда взялось моё нелепое имя? И ещё. В вас живёт более важный вопрос. Кто я. А я не знаю, хотя и чувствую, кто я. Не беспокойтесь за себя. Я не из вредных сил. И вы не попали в дурную компанию. Посчитайте, что я – частица женского начала природы, хотя это и слишком пафосно. Я доброжелательна к вам и как читательница ваших сочинений. Ну, и ещё по одной причине…

– Спасибо, Лоренца Козимовна, – сказал Ковригин. – Более ни о чём не буду спрашивать. Единственно… Жена моя хотела бы с вами переговорить. Извините… Я проболтался о вашем путешествии курьершей и литературном секретарстве…

– Влюблённому позволительно… Отчего же мне с ней и не поговорить. Даже интересно.

– Сейчас у нас Хмелёва, – неожиданно для себя объявил Ковригин.

– Я знаю, – услышал он. – А вы Саша, решили снять напряжение разговором со мной? Должна признаться, Саша, что чрезвычайно рада вашему звонку. Вот бы как-нибудь посидеть с вами и иметь закуской виноградных улиток… Не тревожьтесь, Саша. Я не внутри вас и не вокруг вас. Но кое-какие знания о вас получаю…

– Вот обновят ваш ресторан-дирижабель «На седьмом дне» у платформы «Речник», там и можно будет заказать столик…

– Погодите, Саша, – взволновалась Лоренца, – почему вы решили, что я имею отношение к сгоревшему ресторану?

– Местный предприниматель Макар, поставщик виноградных улиток, назвал мне имя хозяйки. Лоренца Козимовна.

– Может, это другая Лоренца Козимовна.

– По фамилии Быстрякова…

– Во всяком случае, не Древеснова, – сказала Лоренца. – Древеснова, Александр Андреевич, это ваше порождение… Советую вам, если вы и впрямь в ближайшие дни попадёте в Синежтур, поступайте на этот раз благоразумно. Вы нам нужны.

– Кому это вам? – спросил Ковригин.

– Мне, – сказала Лоренца. – Тысячам поклонников ваших сочинений… Ну, и ресторанам с виноградными улитками…

– Спасибо, – сказал Ковригин. – Извините, если нарушил ход ваших занятий. Жаль, что ничего существенного я из вас не вытянул.

– А ничего существенного из меня вытягивать было не надо. Я женщина, в чём вы убедились, обнаружив у меня пупок и прекрасное, по-вашему мнению, лоно, в полном соответствии с вашей заманчивой теорией женских пупков. Я женщина и, стало быть, должна оставаться для вас тайной.

– Всё, Лоренца Козимовна, – сказал Ковригин, – ухожу в баню… Будет случай, с вашего позволения, позвоню…