Лигеметон. Ложный Апокриф

Глаза кригера метались во все стороны; рубашка, расстегнутая у ворота начала рваться, шея бугрилась веревками вен, он не мог пошевелить и зазубренным когтем, тем не менее, превращение продолжалось и, без всякого сомнения, когда оно достигнет апофеоза, заклинание растает.

Осталось пять этажей… Ручищи кривые как турецкий ятаган покачивались вперед-назад…Четыре – мощный хвост кенгуру принялся выстукивать изрезанный ритм… Три – я мысленно стукнул себя по лбу осознав, что если раньше три заклинания подряд мне было не по чину, то сейчас Силы внутри бурлит столько, что всякое море по колено… Два – на голове кригера раскинулся красный, пилообразный гребень, похожий на петушиный. При одном только взгляде на него закололо в глазах. Таким можно выпотрошить или трепанировать череп… Один – с волчьей скоростью Крепыш набросился на меня с выставленными вперед когтями и получил циклопических размеров ментальную волну «живого кошмара». Страх пронзил его точно заряд электричества, что позволило выиграть еще одну каплю столь жгуче необходимого времени.

– Таби? – Он замер всего в паре метров.

Меня закрыла босая девочка лет двенадцати в синем платье, синих туфельках и ленточкой в темных волосах.

«Дзинь». Лучше поздно, чем никогда – лифт прибыл.

– Почему братик? – пропищал тоненький голосок. – Почему ты не встретил меня тем вечером?

Крепыш моргнул, и девочка изменилась. С изодранного платья – скорее клочка вымокшей до нитки чумазой тряпицы – обильно капала вода. Гусиная кожа стала бледной-бледной, тоненькая синяя шейка – сплошь в порезах-крестиках, а в засаленных всклокоченных прядях таяли комочки грязи.

– Таби…я…водитель получил по заслугам! – заявил в свое оправдание Крепыш.

Искренне не хотелось мешать его воссоединению с сестренкой. Поэтому я плавно шагнул в лифт, оставив кригера беседовать с фантомом тет-а-тет, нажал на единичку, двери лифта почти закрылись – ну еще бы чуть-чуть! – прозвучал «дзинь», который быть может как раз таки и обломал Крепышу рога страха, вследствие чего он тоже заскочил в лифт.

Джонни Версетти – загнанная куропатка. И видимо целый океан Силы не поможет избежать предстоящей боли.

Десять клинков впились в мускулы плеч, мой крик резанул по ушам кригеру, но тому от этого было ни тепло ни холодно. Он поднял меня легко как пушинку и, держа на весу, вдавил в стену. Гребень оцарапал мне щеку, арсенал акульих зубов лязгнул у самого уха:

– Выпотрошу. Заживо.

Меня решили линчевать. Блеск!

Лапищи что есть мочи сдавили плечи – когти дошли до костей, волна болевого шока скоростным экспрессом примчалась в мозг и прежде чем кишки вывалились на ботинки, ваш покорный слуга отправился в объятия Морфея.

…Кажется, меня шлепают по щеке. Лилит, это ты? С трудом я разлепил глаза.

– Гарри?

Я по-прежнему был в лифте, только лежал на полу, уткнувшись лбом в согнутый локоть. Крепыш валялся рядом.

– Архонт, вы в порядке? – с искренней заботой спросил коридорный портье.

– Помоги подняться.

Став вновь прямоходящим, я потрогал живот и плечи – убедился, что все внутренности там, где им и положено быть и ни одной кости не выдрано. Все было в относительном порядке. Плечи превратились в решето, не говоря уже о пальто, пиджаке и водолазке.

– Гарри, как ты? – я кивнул на скрюченного кригера с пеной у рта.

Розовощекий консьерж опустил взгляд, будто пойманный за руку озорной мальчишка, потом наполовину вытащил из кармана шприц. Прежде чем я спросил, он сказал:

– Не спрашивайте, Архонт.

– Что?

– Ну, у каждого свои демоны в голове и…

– Да я не о том. Как ты меня назвал?

– Архонт. – Он хлопнул глазами.

– Та-а-ак, и сколько я провалялся в отключке?

– Минуты две-три.

– И кто за три минуты успел назначить меня главой культа?

– Понимаете, – Гарри опять замялся как шкодливый пацан, – Сейчас вы сильнейший в культе, а одно из непреложных правил Лигеметона (которому мало кто следует!) гласит: уважение к более сильному собрату. Так что, посовещавшись, все дэймосы поголовно признали, что вы наш новый Архонт (от сказанного меня покоробило). И всем по барабану, что там мнят себе другие главы культов. Да, Мортимера мы любили и боготворили, но вы победили его. Каждый дэймос не держит зла на вас и не боится, но уважает. Вашу Силу.

Да уж, столько информации за одну поездку на лифте (даже больше, чем хотелось бы).

– Гарри, в холле есть еще сефироты не нашего культа?

– Нет, Архонт.

Хотелось настоятельно его попросить не называть меня так, но каждая минута на счету.

– Гарри, спасибо. А и окажи мне услугу. Покорми моих рыбок.

– Как прикажете, мой Архонт.

На улице стояла тишина – лишь скрипели собственные плечевые кости да шаркали по тротуару ноги. Все вокруг было мутным, свинцовым как море. Не только в голове, но и на улице. Город наводнил густой как молоко туман. Он появился почти сразу после того, как Псарь отдал Лилит душу и был виден еще через окно пентхауса, однако я не думал, что серовато-белесая дымка настолько сверхъестественно плотная. Явление было до того аномальным, что дорожного трафика (за исключением вечных такси и трамваев) совершенно и след простыл.