Лигеметон. Ложный Апокриф

Затянуло абсолютно все. Казалось, солнце затерялось по пути к нам. По идее на противоположной стороне почтовый ящик, но его не различить! Видимость метра два. Ни одного размазанного мглой силуэта. Город впал в летаргию. Пустые попросту не высовываются на улицу? Так, Джонни, позже об этом поразмышляешь.

Нахохлившись от холода, ощущая себя как на необитаемом острове, я поднял воротник пальто, лицо им не закрыть, но стало теплее.

Уже собирался вскинуть руку – по привычке махнуть таксисту – как в плечевую кость стрельнула ломота, а вместе с ней в голову мысль: а если таксист окажется нолом? Что тогда? Стоять в раздумьях и дальше – только делать из себя пущего болвана.

Я плыл вместе с туманом, обернувшим меня как плотное одеяло, по Клейборн-стрит и раскидывал мозгами. Когда до Архонтов докатится новость, что я сбежал, сефиротов в городе будет больше чем грибов в лесу после ливня. Все станут меня искать. Все. Кроме дэймосов.

Я спустился в подземку, хотел было вставить в щель MetroCard, но бумажника, который всегда у сердца как не бывало. И каких-то трех долларов в кармане не наскрести. Беспредел!

Пришлось перемахнуть через турникет и вскачь спуститься на эскалаторе, а там впрыгнуть в вагон.

Народу в обеденное время было раз-два и обчелся, но главное, нолами и не пахло.

Пожилая дама глядя на мою налитую красным физиономию и пальто состроила недовольную гримасу. Признаюсь, я и сам от него кривился. Не плечи, а изодранные буйным котом уголки дивана. А вот парню с пухлыми дредами и в наушниках активно отбивающему ладонями ритм по коленям, словно по джембе⁵⁹ внешний вид любого из пассажиров был явно до лампочки. Лица двух других сидящих напротив скрывали широченные газеты. Судя по их рукам, то были пожилые граждане и возможно даже братья – оба синхронно закидывали ногу на ногу и потом так же меняли их. Выглядело это комично, отчего на лице непроизвольно родилась улыбка. Как же давно я не улыбался.

Скорее всего, кригеры уже очнулись, а значит Фламинго и вся теплая компания в курсе побега и первым делом Бач прикажет нолам рыскать в поисках моей персоны. Хоть меня и ждет встреча с Чернобогом, гарантирую, его сефироты без колебаний донесут обо мне Архонтам. Или Чернобог не допустит того? Нет, еще как допустит. Он же сказал выпутываться самому, не хочет подозрений со стороны других культов.

Я присматривался к тени каждого нового пассажира. Такие разные, черные, размытые, четкие, но что самое важное – обычные. Просто тени. Нолы пока что не следили за мной. Во всяком случае, хотелось верить. А еще хотелось верить, что мне на самом деле ответят на вопросы, которых накопился полный трюм и по правде сказать, в данный момент меня больше всего распирает один единственный вопрос, который не касается ни Мортимера, ни некоего Навьера, что подставил меня (и, кстати говоря, не рассчитался до конца). Я прямо-таки сгораю от любопытства узнать кто же такой Чернобог. И вот в скором времени правда о нем всплывет наружу.

До Викед парк добрался почти моментально (каких-то три станции). Из подземки я выходил то и дело оглядываясь – порой даже принюхиваясь! – высматривая шпиков. На секунду мне показалось… впрочем, сказывается нервное напряжение.

Символичное, кстати, Чернобог выбрал место для встречи. Лет пятьдесят назад Викед парк считался самой криминогенной территорией в городе. Теперь же эстафетная палочка заслуженно перешла к гетто благодаря отморозкам веталам.

Я прошел под аркой со словами: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ВИКЕД ПАРК» снова окунаясь в промозглый туман, а также в воспоминания.

Шел 1934-й. Зеленило лето. Сефироты тогда только-только просочились в ряды власть имущих. Годрик заслужил место комиссара, Пиковая Дама задурманила голову мэру, открылся «Данталион», нас можно было пересчитать по пальцам. Преступность в городе процветала и до нашего появления, но когда мы закрепились на верхушке, сразу же взяли все и всех в кулак.

Самым облюбованным плохишами местом был городской парк, который походил на опасные воды с отъявленными пиратами и, не смотря на девяностопроцентный шанс стать жертвой ограбления или изнасилования, люди бессовестно продолжали заглядывать в парк даже в ночное время. Их, не взирая ни на что, тянуло туда – в самое опасное место в Нью-Гранже.

Рассудив, что зачистка самого живописного места в городе – это отличная возможность добиться расположения пустых, Фламинго «щелкнул пальцами» и выпустил кригеров на охоту.

Парк превратился в муравейник, запруженный двумя видами муравьев: добрыми в синей форме и плохими в черной. Как давали всем знать газеты, синемундирники ловили бандитов «на живца» прикидываясь богатенькими. Тактика возымела успех, полиция живо навела порядок, народ чествовал нового комиссара, а мэр вручил ему медаль за заслуги перед городом. Воцарилась самая долгая за всю историю города идиллия – до самого конца лета. Затем пожаловал сентябрь, а вместе с ним серийный убийца.