Лигеметон. Ложный Апокриф

Тень все то время упорно не отходила от него на два шага. Более того, она вошла в ритм и могла по внутренним часам определить до секунды, когда хаосит зайдет или выйдет через ту или иную дверь. Она так же могла уверенно ответить, сколько шагов он делает по коридору, сколько вдохов и выдохов. Хаосит приучил ее к перманентности.

А теперь представьте изумление Тени, когда ничем не примечательной ночью 1934-го года Натаниэль только-только заперся в белесой комнате, и в ту же минуту выскочил и как метеор рванулся по коридору. Тень, расслабившаяся, словно кошка во время сна, торопливо кинулась за ним.

Он снова засел в кабинете, но вместо того, чтобы писать, ворошил горы листов, занимался поиском нужных страниц и читал. Тень пристально вгляделась в его лицо: слезящиеся, красные глаза, дрожащие, словно при эпилепсии руки с бесчисленными тонкими, фиолетовыми ниточками по всей коже. Играющий в демиурга хаосит выглядел изнеможенным и вместе с тем… удовлетворенным(?). Он читал, не смыкая глаз, бубнил себе под нос, перечитывал, комкал листы, затем разглаживал их. Снова и снова. Тень с тревогой следила за Умником и до того несвойственным для него поступками. Так продолжалось до самых сумерек. Внезапно хаосит подскочил с места и выпрямился как по-военному, будто услышал сигнал тревоги, а возможно так и было. Как на крыльях он сорвался с места. На одну и ту же удочку Тень не попалась и, не отставая, скользнула за ним.

Если бы Тень была материальной, точно бы врезалась в хаосита – так резко тот остановился и замер точно вкопанный.

Дверь в подвал – та самая неприкосновенная дверь, сквозь которую Тень не могла просунуть и носа, – была сорвана с петель и покореженной валялась на полу, а вечно исходящего из комнаты света как не бывало – вместо него мрак.

– Может, уже прекратишь строить из себя вуайериста?

Тень юркнула туда, куда до этой минуты путь ей был заказан. Спустя пару томных минут раздался звук шагов, и из дверного проема выступила человеческая фигура.

– Ну, а ты сам, кого из себя строил? Доктора Калигари? – парировал Бач.

Умник содрогнулся и расплылся в улыбке, словно испытал оргазм.

– Кого ты там сотворил, а? Что вырвалось на волю?

– Epibouleus Oxisor.

– Чего?

– Созывай конклав. Не хочу пересказывать дважды.

– Вот ты и созывай, я тебе не секретарша.

Хаосит хмыкнул.

– И все-таки, – не в силах сдержать любопытства, снова спросил Бач, – что ты создал?

– Это…

– Мантикора?! – выпалила Синтия Мун.

Годрик недовольно прожигал дырку в Натаниэле фиолетовыми глазами. Артур Грэм на пару с Мортимером погрузились в себя и молча, переваривали услышанное. Бач только и делал, что кивал.

– Батна тебя забери! Ты чудовище сотворил? – оскалился Сантино, который оживился больше всех, видимо предвкушал веселье. – Мы думали, ты для нас делаешь что-то типа колдовского меча или скипетра на худой конец пуляющего бесконечными молниями или жахающего огнем.

– Ладно уж, – взял слово Годрик, – Ты создал чудовище. Теперь призови его к себе, пока оно не натворило чего.

– Не могу.

– Что?!

– Как оказалось, первый образец не подлежит контролю, – ничуть не извиняющимся тоном сказал Умник. – Просчет я уже разгадал и подобного, заверяю, не повторится.

– Натан, милый, из твоих слов получается, что по городу сейчас шныряет неукротимый зверь. Так что же нам, Лилит тебя отдери, делать?!

– Ну, для начала, хорошо бы найти существо, – не теряя самообладания, произнес Мортимер.

– И работенка эта, понятное дело, для нолов, – сокрушенно вздохнул Бач.

– Вообще-то, – заметил хаосит, – не смотря на то, что побег Мантикоры был неожиданностью, мне достоверно известно, куда первым делом она направилась.

– Ну так не томи, – сдерживая обжигающий пыл, потребовал ответа Годрик.

Но Умник наоборот, словно оглох или потерял дар речи.

– Да не тяни резину, где твоя зверюга ошивается?

– Викед парк.

– Ох, слава Лилит, – Синтия Мун подняла глаза к потолку и протяжно выдохнула.

– Что, сердишко щемит за бабочек? Или за новоприобретенную недвижимость а, вдовушка?

– Можно подумать, тебе бы пришлось по вкусу, если зверушка Натана стала гадить рядом с твоими заводами?

Артур Грэм задумчиво поскреб белесую щетину, видимо представил, как поганая тварь один за другим выкапывает трупы на его великолепно ухоженном кладбище.

– Почему Викед парк? – с неизменными требовательными нотками допытывался Годрик.

– Для создания Мантикоры я использовал самый разнообразный материал, в том числе собак, которые собственно там обретались.

Услышав о вивисекции над верными друзьями человека лицо Мортимера перекосилось, но он незаметно для остальных подавил недовольство и сказал:

– Не надо нас считать глупее, Натаниэль. Мы уже давно взяли в толк, что план твой движется как по-писаному. Так может пора бы посвятить нас в него целиком, не считаешь так?