Лигеметон. Ложный Апокриф

Зверолицый колол дрова (что было совсем не обязательно). Ничего вроде бы примечательного, но когда Эдуардо пригляделся, как он это делал, испытал трепетный шок и отказался поверить собственным глазам.

Возможно виной тому удар по голове. Вдобавок в комнате полумрак, искал рациональное объяснение Эдуардо.

Правая рука превратилась в… голову топора. Все пять пальцев срослись, сделались тонкими и одной длины, загнулись в сторону, кончики заострились как лезвие. Монструозная рука (уже и не рука вовсе) с треском легко расскалывала дерево, точно кухонный нож бисквитные рулеты.

– Чего? А, это? – Режущая кромка лукаво, будто живая подмигнула Эдуардо. – Обожаю делать всякие такие штуки и пускать их в ход. Уж не обессудь.

Три шага прозвучали в такт биению сердца Эдуардо. Гладкая лопасть костяного топора, от которого отдавало горелым, прикоснулась к щеке.

– Не дергайся, – прошептал грубый, мурчащий как у тигра голос. – Ты же не хочешь, чтобы я вдруг перерезал тебе горло?

Он пару раз легонько шлепнул Эдуардо по щеке и вернулся к прежнему делу.

Поленья с глухим стуком друг об друга начали нырять в топку, а Эдуардо смаргивать пот (получалось плохо – блестящие бусинки, точно истребители-камикадзе пикировали по лбу точно по небу, штурмуя ресницы и лишая четкого зрения).

– Вот смотрю на тебя, и все больше убеждаюсь, что в тебе что-то есть. Ты мог бы стать одним из нас.

Звякнул колокольчик.

А вот и тот, другой, вернулся, подумал Эдуардо. Но глядя, как человек с топором вместо руки поднапрягся и сморщил нос, поневоле засомневался.

В комнату зашел молодой человек в брюках «дудочках» и яркой гавайской рубашке расстегнутой наполовину.

– Так-так, и кто тут у нас? Что, жалованье на один зуб и, стало быть, заделался помощником пекаря? Или собираешься сжечь тело моего собрата?

– Ты?! Но как?

– Ну, начнем с того, что вас, бакланов, видели с Марко последними. Мы наведались в вашу каюту, кровь вы, конечно, отдраили, но не в совершенстве. Руки-крюки видать. Кстати, не тесно вам вдвоем жить в такой-то каморке? Чулан и то меньше.

– Где Мерфи?

– Кормит рыб.

– Ах ты… Смерть Марко была случайность, но тебя я с удовольствием порублю в капусту.

– Уверен?

– На все сто. Боевых заклинаний то у вас, дэймосов, нет.

Эдуардо внимал каждому слову из чужих уст. Ему стало интересно до такой степени, что в голове сложилась масса вопросов, из которых в лидеры выбился: они колдуны или пришельцы?

Дэймос отошел в сторону, освобождая дверной проем. Эдуардо подумал, что «стиляга» решил отпустить убийцу своего друга, но еще раз ошибся. В дверном проеме появился силуэт. Массивная фигура. Выше на голову того что с рукой-топором и даже шире в плечах. Здоровяк с рыжими кучерявыми локонами подошел к нему, положил лапу на плечо, которое тут же просело, и едва разборчиво буркнул:

– Без глупостей.

Эдуардо бы так и поступил, будь он на месте зверолицего. Но тот не принял роль покорной овечки идущей на убой и замахнулся. Неуклюже. Рыжебородый перехватил его запястье – раздался костяной хруст и сдавленный вскрик вперемешку с эхом стона, – а затем кулаком бухнул по лбу.

– Ты его не убил, – констатировал стиляга. – Нола ты сразу прикончил.

– Бач дал на то добро.

– А Фламинго, судя по всему, нет?

Вместо ответа здоровяк перевел взгляд золотистых глаз на скукожившегося Эдуардо и задал свой вопрос:

– Что с пустым?

– Я разберусь. Можешь отчаливать.

Громила забросил обмякшее тело на плечо и его как ветром сдуло.

Как только пискнул колокольчик, дэймос развязал Эдуардо.

– Кто вы? – без страха, скорее с наивностью вопросил он.

– А где: спасибо, что спас. А?

– Спасибо, – машинально, но искренне ответил Эдуардо. Потер запястья, а затем, когда поднялся на ноги с онемевшего зада, снова спросил: – Вы пришельцы или чародеи?

– Ни те, ни другие. – Дэймос пристально вгляделся в лицо Эдуардо. – А ты не боишься, не так ли?

– Нет. Уже нет.

– И не злишься. На самого себя или тех, что связали тебя, – не спросил, а уточнил дэймос. – Скажи, когда у того выродка хрустнула рука, тебе ведь это понравилось? Признайся.

Несмотря на психический шок и физическую усталость Эдуардо серьезно задумался.

– Нет. Не понравилось.

– Хм. И все же что-то в тебе есть. Ты мог бы…

Эдуардо затаил дыхание.

– Стать одним из вас?

– А ты знаешь, кто мы?

– Нет.

– Твои предки живы?

– Нет, – уже в который раз повторил Эдуардо.

Дэймос замолчал на долгое время. Эдуардо терпеливо ждал.

– По протоколу, как бы, я обязан стереть твою память. Но мне кажется, ты можешь примкнуть к нам. И если я не ошибся в тебе, ты можешь стать первым в своем роде, а точнее вторым.

– Я…я не понимаю.

Дэймос сорвал пуговицу с его рубашки и спрятал в карман.

– Как твое имя?

– Эдуардо.

– Надеюсь, ты не настолько глуп, чтобы распускать язык о том, что здесь случилось.

Дэймос кивнул на прощание и, уходя, добавил:

– Жди. Тебе приснится вещий сон.

В который раз за ночь коротко лязгнул дверной колокольчик.

Эдуардо стоял в одиночестве, вслушиваясь в тишину, переваривая все произошедшее. А когда мозг перегрелся окончательно, закрыл магазин и ушел домой. Спать.