Лигеметон. Ложный Апокриф

Они пришли сюда, как глупое стадо, подумалось хаоситу.

– Эй, а куда делась та зверушка в петельке?

За исключением одного скрытого под белой тканью «экспоната», холл пустовал как вакуум.

– Где Бач? – шепнул Натаниэль Эдуардо?

– Сказал, что напал на след дэймоса, но обязательно придет позже.

– Ну и, Эмерсон? До чего твое больное воображение додумалось на этот раз? – поинтересовался Сантино, а затем буркнул себе под нос: – А еще говорят, что у меня в культе психи.

Кинув взгляд на скрестившего руки на груди Годрика, хаосит подавил ухмылку в зародыше. Укоризненно посмотрел на не снявшего цилиндр Артура Грэма, после чего мысленно отпустил комплимент Пиковой даме по поводу ее виниловой юбке и морковного цвета волос.

Когда он убедился, что все готовы слушать с должным ему вниманием, начал заранее подготовленную речь:

– Мир, дорогие мои сефироты, не стоит на месте. И нам надлежит меняться вместе с окружающим миром. Близится двадцать первый век. Новое тысячелетие. А с ним и новые порядки. Без вашей помощи у меня бы ни за что не получилось осуществить задуманное. Итак, без лишних предисловий представляю вам свой венец творения.

Эдуардо с ленцой стянул ткань, перед Архонтами предстал циклопических размеров каменный голем с обезьяньим лицом. Он стоял непреклонной скалой. Худощавый точно драное пугало, целиком белый как алебастр. На правом плече со сложенными за спиной крыльями летучей мыши сидел небольшой – размером с младенца – гаргул, гоблинская морда которого казалась уродливой пародией на детское лицо.

– Горменгаст. – Натаниэль провозгласил имя колосса, и каменные веки приподнялись, грудь начала вздыматься и опускаться, а плоский нос с большими ноздрями ритмично втягивать воздух. Ошеломленные Архонты уставились на содрогающегося Горменгаста. – Высотой в два человеческих роста. Весом сто пятьдесят семь килограмм…

В то время как Умник с упоением возвещал о габаритах существа, сыпал доводами, почему выбрал именно такой внешний вид (доспехи – соединенные друг с другом пластины; плотно облегающая, словно вторая кожа клепаная кольчужная юбка; массивный тюрбанный шлем увенчанный острым шпилем…), Эдуардо невольно мысленно вернулся к тому, как Горменгаст только-только зарождался. Как рисовались наброски грифонов, ракшасов, циклопов; в японских, индо-иранских доспехах; с алебардой, палашом или плетью. В заключении выбор пал на гротескного персонажа постклассической Европы – голема. Неживая оболочка из бетона сплетенная с естеством живых созданий породила нечто… нечто грандиозное. Прямо на глазах посредством хаосизма была совершена эволюция.

–… Горменгаст не просто безмозглое изваяние. Он уже обладает опытом, а также может учиться и развиваться.

– Довольно! – выпалили Годрик Вортинтон. Он глядел на хаосита исподлобья. – Прошло столько лет. И ты все-таки создал еще одного монстра. Вопреки общему решению. – Глаза Фламинго сузились – превратились в щели.

– И че за деньки пошли. Изменники плодятся как мухи.

– Зачем, Натан?

Артур Грэм едва заметно покачал головой.

Ни словом, ни жестом не выказывая, что обвинения сефиротов хоть как-то дошли до сердца, хаосит дал ответ одним устаревшим словом:

– Крамола⁶⁷. – И едва слышно добавил, обращаясь уже к своему детищу: – Ату.

Все что случилось потом, напоминало Варфоломеевскую ночь.

С легкостью нереальной для столь могучей туши, Горменгаст тараном пошел на Архонтов. Грузный шаг правой, маятниковое движение левой рукой. Белки его живых глаз воинственно блестели.

Первым прореагировал комиссар. Сменил облик на химерный – на голове, как на спине у дикобраза, всклокочилась копна игл – после чего бросился наперерез в лобовую атаку.

Эдуардо отчетливо услышал, как маслянисто блестящие кончики серповидных пальцев проскрежетали по каменной коже-кольчуге. На внутренней стороне бедра голема протянулись две пары глубоких царапин, которые тотчас сгладились, исчезли так же, как и шансы Годрика на победу.

Атака Горменгаста была простой и тяжелой, как он сам. Несмотря на габариты и хмурого горгуля на плече, исполин не уступал в скорости и хитрости главе культа кригеров.

Удар вытянутыми, как кинжал пальцами в солнечное сплетение оказался финтом. Годрик, как и полагалось, уклонился под бьющую руку и тогда Горменгаст, следуя инерции, стремительно крутнулся вокруг оси, метя локтем с шипастой накладкой в висок своему противнику. Но Фламинго, не иначе как благодаря заоблачно развитому шестому чувству и только ему, без вариантов, (тоже по инерции) ушел в кувырок.

Это не форменное везение, рассудил Эдуардо и пришел к (как ему казалось) наиболее вероятному выводу: его густая, острая шевелюра не просто защищает макушку. Иглы, судя по всему, исполняют роль вибриссов.

Бесспорно, глава кригеров достиг надзвездных высот в области химерии. Но не он один прятал туза в рукаве.