Лигеметон. Ложный Апокриф

– Чуваш, одолжи мертвого президента, и я прощу тебе всё, все прегрешения.

– Чего? А, нет-нет, – ответил мужчина и ускорил шаг, набирая прежнюю скорость.

      Смотря ему вслед Мик подумал, что мог бы поднять его за ноги как какую-то мультяшку и вытряхнуть кошелек, часы, пачку сигарет (он искренне надеялся на ее наличие) и быть может вставную челюсть.

– Ладушки. Сегодня я добряк, – сказал он самому себе. – Не, заливаю. Просто тоже спешу.

Спустя двадцать семь минут Мик свернул на улицу, где не резало глаза мерцание электрических ламп. Не успев и начаться, прогулка закончилась.

– Моя прелесть. – Он ласково погладил тяжелую железную дверь.

***

Эдди слонялся туда-сюда по квартире. Если бы у него были друзья, он бы сказал им, что его тесная берлога обставлена в минималистическом стиле: ни одной рамки с фотографией или горшков с цветами, а на полках шкафов ничего кроме пыли. Правда на стене у спинки кровати приклеен постер фильма-слэшера, популярной в 1980-х годах франшизы ужасов. Только и всего.

Эдди вскинул руку и посмотрел на часы. Прошло тридцать три минуты, но духу решиться – по-прежнему не хватало. Он внезапно осознал, что тридцать три – это его возраст. Возраст, когда давно пора обзавестись семьей. Однако раздумывать о подобноим, увы, истекло время.

Неожиданное появление горечи во рту вынудило его остановиться. А когда он понял, что сердце колотится вовсе не от стресса, бросился в ванную. Пузырек ибупрофена стоял открытым на краю умывальника. Схватив его, боль подло уколола под правым ребром. Красные таблетки неудержимо заскользили по белой раковине, словно эритроциты по капиллярам.

– Проклятье!

Успев спасти только две, он положил их на серовато-белый язык, повернул скрипящий синий кран (красный отсутствовал) и набрал воды в липкие ладони.

Вытерев лицо давно не стираным полотенцем, и пригладив волосы на лысеющей макушке, бросил взгляд на отражение.

– Двести восемьдесят тысяч четыреста долларов.

Хотел бы он быть хирургом и зарабатывать такие деньги всего за одну операцию. К сожалению, уже поздно для Лиги плюща. Поздно для всего.

Он подошел к туалетному бачку, снял крышку, достал мокрый, прозрачный кулек, вернулся на кухню.

Достал содержимое из пакета. В уме тут же всплыли слова доктора.

– Рак поджелудочной железы, – озвучил Эдди.

Сколько раз с тех пор он подумывал, как именно ему это сделать? Даже искал соответствующую данной тематике литературу. С выбором он определялся неделю. А потом еще столько же собирался с духом. Лишь страх за свою бессмертную душу удерживал его руку. Но с сегодняшнего дня боль стала нетерпима.

– Рак поджелудочной железы. Три-шесть месяцев, – снова произнес Эдди.

Шесть месяцев, шесть пуль для револьвера, подумал он. Переломал раму, открывая доступ к барабану, взял клипу с бронзовыми патронами и тут, неожиданно, как и рухнувший с небоскреба на тротуар самоубийца, раздался телефонный звонок. Эдди вздрогнул, патроны хаотично раскатились по полу.

– Проклятье! Проклятье!

Мимолетный испуг сменился раздражением, а затем удивлением. Единственные кто звонил ему были начальник и операторы колл-центра. Но с прошлой недели Эдди прекратил горбатиться в заводском цеху и изготавливать полки со шкафчиками, а вторые никогда не беспокоят в столь позднее время.

– Эдди слушает.

– Я помогу тебе с нужной суммой. «Каштановый котелок». Сейчас. – Произнес скрипучий голос.

– Что? Кто это?

– Захвати револьвер.

Неизвестный повесил трубку.

Недавние эмоции прошли в обратном порядке: удивление, раздражение, испуг. Кому-то известен не только его номер телефона, но и то, что ему нужны деньги. И даже про револьвер! Неизвестный сказал именно «револьвер», а не «оружие» или «пистолет», и данный факт заставил морщинистый лоб Эдди взмокнуть. Более того, незнакомый голос назвал его любимую закусочную.

Терять нечего, решил он. Приподнял сзади полосатый свитер – точно такой, как и у персонажа его любимой кино-франшизы, – сунул револьвер за пояс и направился к двери.

Путь, обычно занимающий не более пятнадцати минут в этот раз отнял намного больше времени. Неуклюжему Эдди пришлось маневрировать мимо прохожих (зомби, вурдалаков и медсестер).

Он вошел в «Каштановый котелок» с невозмутимой миной и выпрыгивающим из груди сердцем. Пройдя между столиком с врачом в истерзанном кроваво-белом халате и уплетающим у стойки яблочный пирог стариком (с виду годами копившем по центу и доллару на эту тарелку), Эдди подсел за столик в углу у дальней стены к худощавому, высокому господину в плаще.

– Приветствую, Эдди. – Незнакомец приподнял фетровую шляпу с широкими полями.

Эдди узнал скрипучий голос из телефонной трубки и слабо обрадовался, что не промахнулся со столиком.

– Здравствуйте. Вы знаете мое имя, а как ваше?

– Зови меня мистер Навьер, – улыбнулась бледная, костлявая, совершенно не располагающая к доверию физиономия.

К слову сказать, двухнедельная щетина, а также мешки под глазами тоже не добавляли Эдди привлекательности.