Лигеметон. Ложный Апокриф

Он собирался выстрелить чередой вопросов: откуда вы знаете про револьвер? Про деньги? И прочее. Но мистер Навьер выстрелил первым:

– У меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Тебе ведь нужны деньги? Да, нужны. Я помогу. – Голос и взгляд выцветших глаз гипнотизировал Эдди. – Двести восемьдесят тысяч четыреста долларов. Повтори.

Эдди повторил жизненно необходимую сумму.

– Ты в отчаянном положении, Эдди. Загнан в угол. Тридцать три года ты жил по букве закона даже не переходя дорогу на красный и что в награду? Рак. Это честно, скажи мне, Эдди?

– Нет. Это не честно, – завороженно ответил он.

– Пришло время, самому взять то, что по праву твое. Никто не осудит. Нутром ты чувствуешь, что так правильно. Скажи это.

– Так правильно.

– Протяни ладонь.

Без колебаний Эдди протянул.

– Спрячь в карман.

Мистер Навьер встал, наклонился к безмятежному Эдди, шепнул что-то на ухо (последнюю команду), ушел. Пять минут Эдди смотрел в никуда, а затем тоже покинул «Каштановый котелок».

Эдди ходил туда-сюда в беспросветном проулке, между зданиями, что теснились друг к другу, как бездомные в морозные ночи. Если бы у него были друзья, они бы отговорили его, подарили бы комнатное растение или книгу «У меня рак, как быть дальше?». И возможно даже рамку для приклеенного на стене у спинки кровати постера.

Эдди вскинул руку и посмотрел на часы. Не различив в темноте стрелок, он не сомневался, что прошло уже больше тридцати трех минут, однако духу решиться – по-прежнему не хватало. Вдруг осознав, что револьвер пуст, – патроны валяются на полу кухни, – он хлопнул по карману и почувствовал, что внутри что-то лежит. Достал содержимое и продолжил раздумывать. К счастью, время еще есть.

***

– МакСорли, ты хоть когда-нибудь подметаешь?

Пустые прямоугольные столики, покрытый пылью музыкальный автомат с граммофонными пластинками, кривой бильярдный стол и собственно сам бармен даже не поприветствовали Мика.

– Опаздываешь, – протирая полотенцем и без того чистую пивную кружку, ответил бармен. – Тебя только и ждут.

– Ну, хоть кому-то я нужен, Мак. Ладно, не скучай.

– Ты прям так? – поинтересовался бармен, не отлипая от стакана.

Мик открыл рот, чтобы спросить: че не так-то? Но тут до него дошло, о чем он напрочь запамятовал.

– Ё-ё-ё-ё-ё-ё-ё. Мак, спасай!

Бармен поставил кружку в шеренгу с остальными, хлестким движением закинул тряпку на плечо и, пытаясь не закатывать глаз, глянул на Мика, сложившего руки в молитвенном жесте.

– Горе ты тленное.

Спустя три минуты Мик фланировал по грязным доскам, сквозь запахи пыли и пота в конец коридора, в котором стояли три двери (но не было никакой жабы). Средняя дверь была настолько черной, что, казалось, сделана из полированного агата. Заржавленная дверь справа походила на гигантский сейф с кодовым замком и ручкой-штурвалом. Что до оцарапанной двери слева, Мик протяжно, словно ломом вскрывают гнилой гроб, распахнул ее.

– А вот и ваш до смерти любимый Мик. Заждались меня, чуваши?

– Очень смешно.

– Садись, давай уже.

– Так, а ну стоять. Я не понял, а где твой костюм?!

– Зацените. – Мик повернулся и показал торчащий прямо из середины спины пожарный топор. – Как вам?

Нэнси опустила большой палец вниз, и скорчила брезгливую гримасу, говоря таким образом: Отстой.

– Да ну вас!

Мик развернул стул спинкой к себе, уселся на него верхом и отдельно поприветствовал каждого сидящего за круглым с зеленой обшивкой столом. Начал он с кригера ряженого в полосатую как зебра робу заключенного.

– Рагнар, – кивнул он, – все так же немногословен?… Бач, я постоянно забываю спросить у тебя: может, будешь на такси заезжать за мной? И заодно обувку, и одежду прихвати, а то моя скоро истлеет.

– Увы, Мик, я сегодня не таксист как видишь. – Вместо привычной потертой коричневой кепки на нем были французская черная беретка и черный шарф, контрастирующие с белым гримом на лице.

– Ну ладно …Нэнс, че как оно? Я все собираюсь потрусить косточками у вас в клубе, да времени нет. «Элигос» еще не прикрыли ведь?

Ледяная невеста с откинутой воздушной фатой, а также платьем девственно белым как иней прекратила крутить обручальное кольцо на цепочке на шее и соединила большой палец с указательным, как бы говоря: «Все хорошо».

– Вот и круть … – Мик бросил взгляд на Эдуардо в мешковатом костюме серого кролика с беленьким брюшком, мгновенно прижал ладони к щекам (прямо как фигура на картине Эдварда Мунка «Крик») и проговорил убитым голосом: – Капец. Элвиса съел кролик-людоед.

– Умереть не встать от твоего черного юмора, Мик, – подал голос Депинпик,

Сефироты ухмыльнулись.

– Я шучу, они и бровью не ведут, а как лепрекон буркнет что-то… тоже мне комедиант, – фыркнул Мик.

– Вообще-то я клурикон³⁸.

Дэймос пестрел смятой в гармошку шляпой с высокой тульей и распахнутым на груди камзолом. Не считая накладную рыжую бороду, он был зеленый с головы до длинных закрученных кончиков башмаков с пряжками.

– Да ты просто задница!

      Дэймос выудил из кармана помятую сигариллу, чиркнул спичкой по столу, руками прикрыл огонек и прикурил.