Лигеметон. Ложный Апокриф

Острый подбородок прямо-таки грозился выколоть глаза. Я собирался спросить у незнакомца кто он и главное: как сюда попал?! На мой этаж и тем более последние три (пентхаус Архонта) свободно не заявишься; однако неизвестный с выразительным как у птицы водореза подбоуспоукоилсяродком нанес мне упреждающий удар, так что на вопросы непроизвольно начал отвечать я сам.

– Джонни Версетти?

– Допустим.

Неизвестный улыбнулся, но учтивости в гримасе было столько же, сколько и соли в реке.

– У меня для вас работа. Заинтересованы?

– Возможно. – Руки на груди рефлекторно скрестились. – Говорю сразу, я не занимаюсь «внезапными» инфарктами.

Глаза незнакомца тускло заблестели, выдавая низменность души. И морскому коньку ясно, что он не пустой, но из какого же тогда культа? Никак не понять.

– Внезапный инфаркт, – с ухмылкой повторил незнакомец, вытащил руку из кармана длинного плаща и коснулся ямочки на подбородке. Не удивлюсь, если у него вдруг пойдет кровь из тонкого пальца (на котором, кстати, красовался довольно занятный перстень с выпуклым черным камнем).

– Сказал же, я не занимаюсь подобными вещами, мистер…

– Предпочту сохранить анонимность. – Он спрятал руку в карман. – А что до заказа, я заплачу 75 тысяч долларов.

На моем лице не дрогнул и мускул. Однако мысленно все же присвистнул. Сумма и впрямь внушительная. Но Джонни Версетти не продается.

– Все же вынужден отка…

– У моего друга болезнь Альцгеймера.

– И что?

Незнакомец горестно вздохнул. Было ли это чувство и вся последующая речь притворными, распознать не удалось.

– После того как моему старому другу поставили ужасный диагноз, он, поразмыслив, решил покончить с жизнью. К сожалению, болезнь живо сделала его нерасторопным и слабоумным, так что у него не вышло. Вот уже восемь лет он прикован к больничной кровати. Его мозговая активность крайне низкая. Врачи заявляют, что он до конца своих дней не выйдет из комы. Так что вы не убьете его, а проявите милость. Я настаиваю. Окажите услугу. Могу я также просить о хороших воспоминаниях для друга перед его уходом?

Лилит его побери, как же складно сочиняет (если взаправду сочиняет). Нет, он всерьез надеется, я куплюсь на такую басню?

– Слушайте…

– Я удвою сумму.

Забери его Батна! И тут я задумался. Заманчиво! У меня аж глаза загорелись и, по всей видимости, буквально (иначе с чего бы его самодовольная ухмылка стала еще шире?).

– Вот. – Только сейчас я заметил у ног незнакомца бледный, как и его лицо, дипломат. Он взялся за серебристую, блестящую ручку и переставил его поближе ко мне. – Здесь половина. Остальное после выполнения заказа.

Если бы он всучил всю сумму сразу, это было бы весьма подозрительно, а так… Стоп! Я что все-таки решил взяться за дело? От меня терпеливо ждали ответа, при этом пристально сверля взглядом, словно пытаясь загипнотизировать. Одеколон незнакомца заставлял дышать через рот.

Так, если рассудить – то есть во второй раз за сегодня взвесить все «за» и «против», то в принципе, денег мало не бывает и они всегда нужны. И если про коматозника правда, почему бы и не избавить человека от мучений? В нашем славном городе запрещена эвтаназия и как видно приходится обращаться к услугам дэймосов.

– Согласен, – сокрушенно кивнул я.

Незнакомец лукаво дернул уголками тонких губ. Кажется, я только что заключил сделку с…

– Больница Святого Патрика.

– Ясно. Какие сроки?

– До восхода.

– Что? – Я машинально кинул взгляд на голое запястье – часы остались на умывальнике. – Но уже где-то половина ночи прошла!

– Поторопитесь.

Нет, ну как ему удается одной и той же ухмылкой показывать такой всевозможный спектр эмоций? Ядовитое злорадство так и брызгало мне в лицо. Признав, что меня уже подцепили на крючок и клиент заказывает музыку, оставалось сухо бросить:

– Считайте, все уже выполнено.

Я поднял кейс, но возвращаться к себе не торопился. Хотелось посмотреть, как уйдет эта грифовая черепаха. Лифтом или может… как нолы? Однако он продолжал стоять как маяк, лучезарно сверкая противной улыбкой. А время уходило как песок сквозь пальцы. Пришлось продуть даже в глупой маленькой игре.

Захлопнув дверь перед его покатым подбородком, я вернулся к кровати, положил на нее кейс, щелкнул застежками, удостоверился что «лягушачьи шкурки»⁴⁶ не фальшивые, затем убрал кейс в гардеробный шкаф.

Потом, пялясь в пол (на всякий случай), забрал часы с умывальника – Джонни Версетти без точного времени как рыба без жабр! – и, сгорбившись, сел на кровать, сплетя пальцы. Требовалось все тщательно обмозговать. Хотя, что тут думать? Надо выполнить работу, за которую сам непонятно почему взялся. Последнее время ты что-то много думаешь, Джонни, и ни к чему хорошему думы не приводят.

– Больница Святого Патрика, – проговорил я, постукивая большими пальцами.

Она на другом краю города. И как назло машина до сих пор в затяжном ремонте. К тому же больница, а точнее отделение с коматозниками – не общественный пляж, так просто туда не попасть.