Лираэль

Дыра оказалась для Лираэль слишком тесной, так что она заранее сделала себе хартийную оболочку. За несколько лет, с тех пор как она нашла книгу «В шкуре льва», девушка научилась создавать три различные оболочки. И каждая из них была тщательно выбрана за ее природные преимущества. Ледяная выдра – маленькая, верткая, гибкая; этот облик позволял Лираэль проникать в узкие лазы и с легкостью передвигаться по снегу и льду. Бурый медведь был крупнее и куда сильнее Лираэль в ее обычном обличье, а густая шерсть защищала от холода и любого вреда. Лающая сова подарила ей возможность полета, а темнота перестала быть помехой; хотя до сих пор девушка летала только под окнами обширных библиотечных залов, а там подсветка сколько-то давала о себе знать.

Но у хартийных оболочек были и свои недостатки. Ледяная выдра видела мир только в серых тонах и под углом зрения, позволяющим рассмотреть только то, что у самой земли; а еще Лираэль неодолимо тянуло на рыбку еще много дней спустя после того, как она сбрасывала оболочку. Бурый медведь обладал слабым зрением, а, походив в его шкуре, Лираэль на несколько дней становилась злобной, раздражительной и прожорливой. От лающей совы днем особого толку не было, а у Лираэль потом еще долго слезились глаза в ярком свете читального зала. Но в общем и целом она была довольна и хартийными оболочками, и собственным выбором и ужасно собою гордилась: она научилась создавать целых три оболочки куда быстрее, чем обещал учебник.

К сожалению, на их создание уходило очень много времени – да и надевались они не то чтобы мгновенно. Обычно у Лираэль уходило пять часов и даже больше на то, чтобы подготовить оболочку, еще час – на то, чтобы аккуратно ее свернуть и уложить в мешочек или сумку, где она хранилась день-два, и потом еще по меньшей мере полчаса, чтобы ее надеть. Иногда времени требовалось больше, особенно на оболочку ледяной выдры – она ведь была куда меньше Лираэль в ее обычном обличье. Это все равно что попытаться засунуть ступню в носок, в который может протиснуться только большой палец: носок растягивается, а нога сжимается. А сбалансировать процесс очень сложно: чувствуя, как она одновременно изменяется и уменьшается, Лираэль испытывала головокружение и ее чуть подташнивало.

Но сегодня, в день ее рождения, ей подойдет только оболочка ледяной выдры, и никакая другая: дыра в скале была менее двух футов в ширину. Лираэль принялась перевоплощаться, а Шкодливая Псина между тем скреблась и рылась у провала. Каким-то непостижимым образом Псина становилась при этом длиннее и тоньше – теперь она очень походила на одну из тех таксочек, что королевы-пастушки Рассели носили обернутыми вокруг шеи на манер шарфа – как изображалось в столь любимом Лираэль путеводителе.

Несколько минут яростной работы задними лапами – и Псина исчезла. Лираэль вздохнула, продолжая втискиваться в хартийную оболочку. Собаки, как известно, ждать не умеют; но девушка немного обиделась: неужели в день ее рождения нельзя немножко потерпеть и пропустить хозяйку вперед?

Не то чтобы она на это рассчитывала. Из всех дней в году Лираэль больше всего ненавидела собственный день рождения: день, когда ей поневоле вспоминалось все самое плохое в ее жизни.

В этом году, равно как и в прошлом, она проснулась, по-прежнему лишенная Прозрения. Эта старая рана теперь уже зарубцевалась и была погребена в самых глубинах сердца. Лираэль научилась скрывать свою боль даже от Шкодливой Псины, с которой обычно делилась всеми помыслами и мечтами.

На сей раз Лираэль даже не задумывалась о самоубийстве – как в свой четырнадцатый день рождения и, мимолетно, в семнадцатый. Ей все-таки удалось создать для себя жизнь пусть и не идеальную, но во многом приемлемую. Она по-прежнему жила в Палатах Юных – и останется там до тех пор, пока ей не исполнится двадцать один год и ей не отведут собственное жилье; но поскольку все свое время девушка проводила в библиотеке, Киррит в ее повседневный распорядок почти не вмешивалась. Кроме того, Лираэль давно уже не приходила ни на Пробуждения, ни на другие церемонии, на которых полагается надевать синюю тунику – ненавистный, самоочевидный знак того, что она – ненастоящая Клэйра.

Вместо синей туники девушка носила свою библиотечную форму – всегда, даже за завтраком, а голову повязывала белым шарфом, по примеру старших Клэйр, пряча под него иссиня-черные волосы. А глядя на форму, никто не усомнился бы, кто девушка такая, – даже гости в нижней трапезной.