Лирика

Эй, виночерпий! чаши вновь
налей вином и будь проворен!

Легка казалась нам любовь,

пока не обернулась горем...

Чтоб ветер утра нам донес

привет от мускусных кудрей[4],

Мы ждем — и сколько муки в том,

как этот дивный локон черен!

Коль старец-маг велит — залей

вином молитвенный ковер[5];

Тому кто странник с давних пор,

как вожаку, ты будь покорен[6].

Мне дал бы радость милой кров,

но колокольца слышен звон:

Стоянки время отошло,

и в путь пускаться нужно вскоре.

Чернеет ночь, и глубь страшна,

ужасен волн водоворот;

Поймут ли это, чьи пути

на берегу, вдали от моря?

В моем пути желаний страсть

меня к позору привела,

И тайной можно ли считать,

что разгласили в громком споре?

Хафиз, чтоб знать тебе покой,

запомни истину одну:

Любовь узнав, забудь весь мир,

и в отреченьи будь упорен.

«Красив Шираза вид...»

Красив Шираза вид,
и слава высока —

Да сохранит его

господняя рука!

Стократ благослови

ты прелесть Рокнабада[7] —

Источник Хызра нам

прозрачная река[8].

Несет от Мусаллы[9]

,с холмов Джафарабада

Нам свежий аромат

в дыханьи ветерка.

Приди в Шираз — найдешь

источник благодати

У тех, чей ясен дух

и мудрость глубока.

Посмеют ли назвать

тут сахар из Египта?[10]

Ведь от прелестных лиц

и жизнь вокруг сладка!

Ты знаешь, ветерок,

прелестное созданье —

Лули, чья красота

пьяняща и дика?

О господи, не дай

очнуться мне от грезы,

Где милый лик зовет

из тьмы моя тоска!

И если те уста

моей напьются крови —

Прости им, сердце, кровь,

как каплю молока[11].

Страшился ты, Хафиз, разлуки,

но не лучше ль

Благодарить любовь,

что так была близка?

«Ты — словно утра свет, а я...»

Ты — словно утра свет, а я —
в ночи печальная лампада.

Лишь улыбнешься, и тебе

моя душа отдаться рада.

Так в сердце выжглись глубоко

кудрей фиалок завитки[12],

Что в землю лягу я навек

среди фиалкового сада.

Я двери глаз раскрыл, и вот —

порог надежды предо мной —

Что ты хоть взором подаришь...

Увы! Во взоре лишь досада!

За то ли — бог тебе прости —

что даже мимо не пройдешь,

Когда покинут всеми я —

благодарить тебя мне надо?

Я раб зрачков моих за то,

что, хоть и черны их сердца,

Но льют потоки слез они,

и сердца горю в том отрада.

Хоть в каждом взгляде мой кумир

своею блещет красотой —

Никто не видит так, как я,

того нечаянного взгляда.

Когда Хафиза ветерком

в могиле посетил бы друг —

В гробу от страсти б разорвал

я ткани смертного наряда!

«Эй, кравчий, чашу мне зажги...»