Лирика

Эй, виночерпий! чаши вновь
налей вином и будь проворен!

Легка казалась нам любовь,
пока не обернулась горем...

Чтоб ветер утра нам донес
привет от мускусных кудрей[4],

Мы ждем — и сколько муки в том,
как этот дивный локон черен!

Коль старец-маг велит — залей
вином молитвенный ковер[5];

Тому кто странник с давних пор,
как вожаку, ты будь покорен[6].

Мне дал бы радость милой кров,
но колокольца слышен звон:

Стоянки время отошло,
и в путь пускаться нужно вскоре.

Чернеет ночь, и глубь страшна,
ужасен волн водоворот;

Поймут ли это, чьи пути
на берегу, вдали от моря?

В моем пути желаний страсть
меня к позору привела,

И тайной можно ли считать,
что разгласили в громком споре?

Хафиз, чтоб знать тебе покой,
запомни истину одну:

Любовь узнав, забудь весь мир,
и в отреченьи будь упорен.

«Красив Шираза вид...»

Красив Шираза вид,
и слава высока —

Да сохранит его
господняя рука!

Стократ благослови
ты прелесть Рокнабада[7] —

Источник Хызра нам
прозрачная река[8].

Несет от Мусаллы[9],
с холмов Джафарабада

Нам свежий аромат
в дыханьи ветерка.

Приди в Шираз — найдешь
источник благодати

У тех, чей ясен дух
и мудрость глубока.

Посмеют ли назвать
тут сахар из Египта?[10]

Ведь от прелестных лиц
и жизнь вокруг сладка!

Ты знаешь, ветерок,
прелестное созданье —

Лули, чья красота
пьяняща и дика?

О господи, не дай
очнуться мне от грезы,

Где милый лик зовет
из тьмы моя тоска!

И если те уста
моей напьются крови —

Прости им, сердце, кровь,
как каплю молока[11].

Страшился ты, Хафиз, разлуки,
но не лучше ль

Благодарить любовь,
что так была близка?

«Ты — словно утра свет, а я...»

Ты — словно утра свет, а я —
в ночи печальная лампада.

Лишь улыбнешься, и тебе
моя душа отдаться рада.

Так в сердце выжглись глубоко
кудрей фиалок завитки[12],

Что в землю лягу я навек
среди фиалкового сада.

Я двери глаз раскрыл, и вот —
порог надежды предо мной —

Что ты хоть взором подаришь...
Увы! Во взоре лишь досада!

За то ли — бог тебе прости —
что даже мимо не пройдешь,

Когда покинут всеми я —
благодарить тебя мне надо?

Я раб зрачков моих за то,
что, хоть и черны их сердца,

Но льют потоки слез они,
и сердца горю в том отрада.

Хоть в каждом взгляде мой кумир
своею блещет красотой —

Никто не видит так, как я,
того нечаянного взгляда.

Когда Хафиза ветерком
в могиле посетил бы друг —

В гробу от страсти б разорвал
я ткани смертного наряда!

«Эй, кравчий, чашу мне зажги...»