Литературная классика в соблазне экранизаций. Столетие перевоплощений

Шон Бин, после своей работы в картине «Кларисса» (1991), где он играл Ловеласа, после фильма «История любви леди Чаттерлей» (1993), где он снялся в роли любовника леди, лесничего Меллорса, после телевизионного сериала «Скарлетт» (1994), где он исполнил роль лорда Ричарда Фэнтона, любовника-садиста, – этот актер был, кажется, обречен сыграть русского графа Вронского. Он красив, статен, ему очень идет мундир русского офицера и образ страстного влюбленного. Этот Вронский таков, что его орлиного, а порой и хищного взгляда на Анну ждешь с первого кадра, как ждешь и танца с ней на балу, и его настойчивой охоты на нее, и их первого, на 30-й минуте картины, любовного соединения (которое, в отличие от многих прежних экранизаций, здесь показано откровенно и обнаженно, учитывая еще и то, что сцена происходит в отдельном кабинете некоего ресторана). Но кажется, что Вронский, пуская в дело весь свой шарм и весь свой мужской опыт, не зажигает Анну, она остается холодным наблюдателем происходящего с ней приключения и, кроме нервной истерики, ничем иным ответить ему не может. Этому Вронскому даже сочувствуешь, когда он, в путешествии по Италии, когда они живут вместе, как супруги, объясняет Анне, что ему, помимо любви, нужны еще и цель, занятие, деятельность. Понятен Вронский и в тот момент, когда на очередной приступ ее истерики, отвечает: «Всему есть предел». Вронский здесь лицо страдающее – когда после смерти Анны он отправляется на фронт (от платформы «Ясная Поляна»). «Война для меня благословение, ибо жизнь невыносима. Я конченый человек», – говорит он Левину (Альфред Молина), пришедшему проводить старого знакомого.

В этом жесте, при всей его естественности, есть и доля лицемерия: Левин счастлив в браке и в отцовстве, а Вронский кругом несчастен и обездолен. Жизнь Левина показательно благополучна, а жизнь Вронского показательно разрушительна и убийственна. Почему бы это не продемонстрировать противопоставлением двух любовных историй? Именно на этом построен фильм 1997 года.

…И снова Великобритания, сериал Дэвида Блэра 2000 года с Хелен МакКрори и Кевином МакКиддом в главных ролях[425]. Хотя двухчастный фильм идет 3 часа 40 минут и покрывает почти все сюжетные линии романа, он кажется фрагментарным и таким же беглым, как и американская картина с Софи Марсо и Шоном Бином. Главные герои предстают удивительно невзрачными и заурядными, какими-то слишком бытовыми, расхристанными и неприбранными. Надо сказать, что британская актриса театра и кино Хелен МакКрори играла Нину Заречную в театральной постановке чеховской «Чайки» и заслужила репутацию классической актрисы в спектаклях по Чехову и Шекспиру, однако толстовской Анны, если судить по фильму, из нее не получилось. Как не получилось Вронского из 26-летнего шотландского актера МакКидда, моложавого блондина с светлыми, почти белесыми глазами и грубыми чертами лица (он станет известным через несколько лет, сыграв роль брутального воина-политика Луция Ворена в историческом сериале BBC «Рим»); Анна к тому же выглядит намного старше своего партнера, хотя актриса Мак-Кроди старше исполнителя роли Вронского всего на 5 лет.

Стиль поведения главных героев картины совершенно не соответствует кодексу публичного и даже приватного поведения русской аристократии из высшего света Москвы и Петербурга. Несколько примеров: Вронский на балу, выйдя из танцевального зала, раскуривает сигарету (папиросу?), делает несколько затяжек, а затем передает ее Анне; Анна принимает угощение и продолжает курить. Это происходит еще до танца: как раз во время «перекура», «угощая даму папироской», офицер и приглашает ее на танец. Добиваясь любви Анны, Вронский, зимней ночью, вдребезги пьяный – так, что не стоит на ногах – приходит к дому Карениных и во весь голос кричит: «Каренин, Каренин, выходи!» Каренин (Стивен Диллэйн) наблюдает сцену через окно из-за занавески, и не прислуга, а Анна выбегает на улицу, набросив шубу на ночную рубашку с распахнутым воротом, едва ли не босая, и пытается ласково урезонить ухажера-дебошира. Дебошир кричит на всю улицу, что любит ее и сейчас же увезет. Каренин недоволен таким поведением Анны и наутро, как детектив, приступит к изучению следов Вронского на снегу. «Я выпил лишнего», – извинится Вронский перед Анной.

Все очень просто, и всегда много водки.

Любовных (постельных) сцен в картине немало, да и роман отнюдь не пуританский, но опять-таки эстетика и стилистика страдают. В процессе первого любовного соединения Анна и Вронский, уже обнаженные, вместе моются в весьма компактной ванне, тесно прижавшись друг к другу, будто это картинка не из классического русского романа XIX века, а иллюстрации к недавней эротической книге Э. Л. Джеймс «Пятьдесят оттенков серого». Еще не зная доподлинно, что жена ему изменила, Каренин просит ее что-нибудь почитать вслух. Анна берет книгу, читает, а он, сидя рядом, запускает ей руку под пышные юбки. А позже угрожает публичным скандалом, лишением материнских прав и средств к существованию.