Литературные портреты: Искусство предвидеть будущее

Теперь он учится отлично, надежды отца начинают сбываться. Жюль Мишле станет преподавателем. Он готовит докторскую диссертацию, зарабатывает частными уроками, в часы досуга возвращается к любимым поэтам, а по воскресным дням гуляет со своим дорогим Пуэнсо то в Венсенском лесу, то вокруг Пер-Лашез. Он жил неподалеку от этого красивого кладбища. Не соседство ли с приютом вечного упокоения напомнило ему о «Подражании»? В восемнадцать лет он принял крещение (о чем не позаботились в свое время его родители). Детские влюбленности, не выходившие за рамки воображения, сменила любовная связь с Полиной Руссо, компаньонкой одной пожилой пациентки из клиники, где работал отец. Полина, родившаяся в 1792 году, указывает в примечании Вьяллане, была внебрачной дочерью хорошенькой баронессы де Навайль, урожденной Шарль, и оперного тенора Руссо. Она на шесть лет старше Мишле. Мать относится к ней враждебно, жизнь ее беспросветна. С 1818 года она стала любовницей молодого Мишле, который в конце концов женился на ней в 1824 году, после того как она забеременела.

«Я обладал ею в течение шести лет… Сердцем, нравом она была первозданно чиста и оставалась во многих отношениях невинной после шести лет нашей близости. Привить ей начатки образования с помощью книг оказалось нелегко. Я делал такие попытки. Мы вместе прочли Анахарсиса, „Телемака“[585], Бернардена де Сен-Пьера[586]. Все это не слишком ее занимало, она была способна только к любви…» Любил ли он ее? Сильно и глубоко, говорит Вьяллане. Она не была ни красавицей, «ни даже хорошенькой, всего лишь милой», но Мишле представлял собой среди мужчин тот же тип, что Жорж Санд среди женщин: он любил из жалости. «Должен признаться, любовную страсть возбуждала во мне не только физическая привлекательность женщины: столь же сильное влияние имели определенные нравственные мотивы, сострадание, в котором я черпал надежду, что роль утешителя поможет мне заслужить любовь. Госпожа Фурси вызвала мой интерес прежде всего в связи с постигшим ее горем – потерей единственной дочери… Моя первая жена Полина тронула мое сердце отчасти потому, что терпела притеснения жестокой матери: не сумев сжить со свету собственную дочь, та держала ее в черном теле…»

«Дневник» позволяет нам с мая 1820-го вплоть до 1822 года следить за формированием Мишле – медленным и запоздалым, и сам он гордится этим: «Мы, люди из народа, как правило, достигаем легкости поздно». Главные темы здесь – дружба с Пуэнсо, глубокая и всепоглощающая («Дневник» пишется в основном для него и оканчивается вскоре после его ранней смерти), чтение книг (самых разнообразных: греческих историков, Фенелона, Кондильяка[587], а также математических трактатов), чувства к Полине («Теперь я люблю Полину, очень сильно, и даже близок с нею физически… Она приятная женщина. И препятствие к нашему браку не в ней, а во мне»), наконец, и это важнее всего, нескончаемый самоанализ. «Письмо Жюля к Мишле»: «Я Вам пишу, желая познакомиться с Вами, мое дорогое „я“, и письмо это будет не последним. Ибо я почти Вас не знаю, несмотря на мой к Вам интерес…»

Эти сочинения молодого Мишле написаны задолго до того, как он станет историком, однако они помогают понять, почему его должна увлечь история. Несмотря на ранние страсти, несмотря на то что не только в его исторических произведениях, но и в книгах о природе находит выражение избыток жизни, он никогда не чувствовал себя в своем времени как дома. Неловкому школьнику из коллежа Карла Великого гигантские труды или яркие страсти были нужны в качестве формы бегства от реальности. Дружба с Пуэнсо на время утолила душевную жажду, но после его смерти Мишле остался в одиночестве. Полина, не лишенная достоинств, не могла быть подругой, в которой нуждался его ум. Политическая жизнь вплоть до 1848 года не давала ему возможности искренне выражать свои чувства. «Неужели, – пишет Вьяллане, – остается лишь сетовать на роковую неудовлетворенность человеческого сердца? Мишле не станет новым Рене[588]. Отлученный от живых, он попытается силой воображения примкнуть к бесчисленному племени ушедших…» Годы учения (так было и с Гёте) превратили ученика в мастера.

«Дневник» Эмиля Оливье [589]

Заработать славу труднее всего на свете. Взять хоть такого человека, как Эмиль Оливье, наделенного замечательнейшими талантами: умом, красноречием и стилем. С юных лет он неустанно стремился к благим деяниям, предполагал пожертвовать успехом и честолюбием ради того, чтобы жить в согласии со своей совестью, несмотря на намеренный уход в тень. Он очень рано оказался на вершине лестницы почета, однако впоследствии был навеки жестоко осужден за три неудачных слова, которые прозвучали бы менее неуместно, если бы их рассматривали в контексте ситуации.