Литературные портреты: Искусство предвидеть будущее

Ты победителю принадлежишь, Химена,
Таков закон, но победитель в свой черед
Сопернику твою любовь передает.
Честь не позволит тебе в пагубной гордыне
Отказом оскорбить защитника, и ныне
Гнев короля и гнев небес, сошедшись вдруг,
Повелевают ясно: вот тебе супруг.

Химена

За Санчо выйду я, коль так велит мне честь.

Эльвира

(в сторону)

Сдается, в сердце ее снова зреет месть…

Дон Фернандо

Родриго и дон Санчо! Ваши упованья
Теперь исполнены, настал предел страданьям.
В супружестве законном вас благословляю
И честь Кастилии обоим вам вверяю.

Искусство предвидеть будущее

Предвидеть будущее необходимо. Не постаравшись представить себе будущее, нельзя действовать. Как строить лицеи и университеты, как готовить преподавателей, не думая о будущих учениках и студентах? Как обеспечить оборону страны, не задаваясь вопросом, откуда и в какой форме может последовать нападение? Как торговцу делать закупки, не спрашивая себя, что понадобится покупателям? Предвидение – это построение будущего в уме[642].

Это искусство, а не наука. На первый взгляд нам видится в будущем множество вполне достоверных вещей. Оно получает в наследство от прошлого (внешне) устойчивые структуры, обычаи, договоры. Если писатель захочет выдвигаться во Французскую академию, то ему, наверное, хватит ума не предсказывать заранее, что его выберут, но он по крайней мере уверен, что Французская академия есть и будет. Однако в долгосрочной перспективе даже в этом нельзя быть уверенным. Хотя Академия и существует уже три столетия[643], завтра какая-нибудь непредвиденная революция может ее уничтожить. Только что я слышал по радио, как национальная метеорологическая служба просила считать ее прогнозы надежными лишь на ближайший час! Ход событий не поддается никакому предвидению.

И все же люди нынешней научной эры, пришедшей на смену колдунам и пророкам, полагают, будто у них есть более действенные средства прояснить будущее. Первое – это продолжение тенденции. Вычерчивают кривую роста населения во Франции с 1942 года и говорят: «Если подобные темпы роста сохранятся, население Франции к 2000 году будет составлять столько-то миллионов человек». Вполне возможно, только не нужно забывать, что в 1939 году ученые-демографы из Принстона (США) утверждали, что население Франции к 1960 году составит 39 млн человек, к 1965-му – 38 млн, а к 1970-му – 37 млн! Они тоже продолжили тенденцию, только им не повезло: они приняли за точку отсчета период как раз накануне резкого подъема.

Мы рассуждаем обо всем, исходя из постулата инерции движения. Средняя продолжительность жизни увеличилась? Значит, будет увеличиваться и дальше. Уровень жизни вырос? Значит, и дальше будет расти. Но обратимся к прошлому и посмотрим, что получалось у великих умов, продолжавших тенденцию. Кондорсе[644] в 1748 году утверждал, что успехи просвещения во всех уголках Европы, царящий в них дух умеренности и мира явственно показывают, что войны и революции здесь должны случаться куда реже! Эмиль Фаге[645] в 1899 году утверждал, что история XX века будет менее богатой событиями, менее живописной и драматичной. До Первой мировой войны оставалось пятнадцать лет, до Ленина – восемнадцать, до Муссолини – двадцать три, а до Гитлера – тридцать два, но этот умный и тонкий наблюдатель пребывал в полной уверенности, что время великих честолюбцев прошло и отныне народы будут править сами собой, мирно и смирно. Какое заблуждение! И какой урок!

Второй способ предвидения – аналогия. Например: известно, что во времена Директории вера в революцию угасает, это явление сравнивают с революцией в Англии. После смерти Кромвеля Монк[646] восстановил монархию. В свете этого делается смелое предположение: какой-нибудь другой генерал, Пишегрю, Моро[647] или Бонапарт, вернет на трон Людовика XVIII. Но период консульства и империи покажет, что аналогия не есть тождество. Другой пример: поскольку Термидор[648] положил конец активной фазе Великой французской революции, многие журналисты ожидали, что после Сталина в России тоже будет Термидор. Конечно, между двумя этими революциями есть аналогии, но есть и множество различий, которые делают эти аналогии вполне бесполезными.