Литературные портреты: Искусство предвидеть будущее

Два главных момента борьбы героя романа: во-первых, это религиозный кризис – когда Баруа, родившийся в католической семье, пытается освободиться от веры в Бога и верить отныне только в науку, – а во-вторых, дело Дрейфуса. Именно процесс по делу Дрейфуса, продолжавшийся с 1895 по 1905 год[253], заставил французов выбирать для себя ту или иную позицию. История эта, «романизированная» в книге, волновала читателей, потому что и в обществе продолжалось брожение умов.

Технический прием, использованный дю Гаром в первой его большой книге, представлявшей собой роман в диалогах, был не совсем нов (его уже применяли Абель Эрман[254] и другие), но прежде мало кому приходило в голову использовать этот прием для серьезных сюжетов. «Жан Баруа», по существу, театральная пьеса, написанная без опасений, что получится слишком длинно. Преимущество подобной техники в том, что она проста и избавляет писателя от необходимости подчиняться требованиям жанра. Поль Валери сказал как-то, что никогда бы не смог написать роман, потому что не решился бы прибегнуть к фразе типа: «Да, – сказала маркиза, поднимаясь…» Так вот, Мартен дю Гар в своем романе-диалоге был свободен от такой постыдной необходимости. Кроме того, этот прием позволял включать в роман реальные документы, эпизоды процесса в Ренне[255], газетные статьи, никак их не переделывая. Но все это были уловки, облегчавшие работу, от которых позже, в «Семье Тибо», писатель отказался.

Жан Баруа был слабым, болезненным ребенком, росшим без матери, и за право его воспитывать по своему усмотрению боролись чрезвычайно религиозная бабушка и отец, неверующий ученый. В отрочестве он еще верил в Бога – и верил тем более пылко, что его любимая девушка, Сесиль Паскелен, была из благопристойной буржуазной семьи и отличалась набожностью. Когда в душе юноши зародились первые сомнения, он попытался найти, пусть и уязвимое, компромиссное решение – согласиться с христианством чисто внешне и символически, но обращение его отца на смертном одре и помолвка с Сесиль крепко связали его с католицизмом. Жан женится и становится преподавателем естественных наук в религиозном коллеже. Здесь ему очень скоро предстоит пережить сильное потрясение из-за того, что начальство запрещает говорить с учениками о трансформизме[256] так, как он считает нужным, и он пишет другу-священнику: «Я не отрицаю исторической роли христианства, однако пора честно признать, что извлечь из его догматов что-либо живое уже невозможно»[257].

Религиозный кризис приводит к кризису в семье. Сесиль умоляет Жана пойти с ней к мессе.

«Сесиль. Ты не можешь мне в этом отказать…

Жан (беря ее за руки). Понимаешь ли ты, на что меня толкаешь? Ты настолько ослеплена, что не видишь всей отвратительности этого поступка… Ты знаешь, не правда ли, что я не верю в действенность этой молитвы, этих свечей. Стало быть, ты хочешь заставить меня участвовать в комедии?.. Я не препятствую твоей вере, предоставь же и мне свободу действовать сообразно моим убеждениям!

Сесиль (кричит). Это совсем разные вещи!»

Вскоре Жан Баруа приходит к выводу, что человек, который хочет оставаться хозяином своих мыслей, не должен жениться. Чуть позже директор коллежа, аббат Мириель, выказывает в присутствии учеников недовольство тем, как преподаватель естествознания излагает тему лекции. Жан оказывается перед необходимостью подать в отставку. Сесиль покидает мужа – она не разводится с ним, поскольку считает церковный брак нерушимым, но переезжает жить к своей матери. И вот в этот-то момент Баруа наконец чувствует себя свободным, по-настоящему свободным. Вместе с несколькими друзьями он основывает журнал «Сеятель», выбрав для себя идейным наставником знаменитого писателя Марк-Эли Люса – сына священника без прихода, сенатора-социалиста, отказавшегося от изучения богословия, ибо он «не мог согласиться ни с одним из основных принципов религии», – этакую помесь Жореса с Золя. Люс, прочитав первый номер «Сеятеля», приглашает Жана к себе и говорит, что впечатлен энтузиазмом столь молодых людей, но добавляет: «Я должен упрекнуть в сектантстве всю вашу группу…» Услышав, насколько Баруа и его друзья гордятся своей принципиальностью и непримиримостью, Люс советует им набраться «духа терпимости».