Литературный тур де Франс. Мир книг накануне Французской революции

В это время, в начале 1774 года, в письмах Лэра начинают появляться тревожные симптомы банкротства. Виноград мог помочь в продаже книг, но урожаи год от года менялись, а местная экономика, как он отмечал, целиком зависела от вина и коньяка, «единственных причин избытка или отсутствия прибыли» во всем регионе. Величественный замок Блуа и визиты королевского двора привлекали сюда в XVI веке множество состоятельных персон, но в XVIII веке численность городского населения застыла на отметке в 11 000 душ, а в самом городе почти ничего не было, за исключением суда и гарнизона. Предложенные Лэром векселя неведомых нормандских виноторговцев STN принимать отказалось, а его перевод в 252 ливра, будучи представлен к оплате в парижском банке, был опротестован. Он прислал взамен другой вексель, заверив «Общество» в том, что на крайний случай у него отложено 20 000 наличными. Заказы от него продолжают приходить до самого конца 1774 года, становясь все более объемными и разнообразными, и в них все больше внимания уделяется запрещенным книгам, прежде всего атеистического и эротического характера, вроде «Системы природы» и «Истории отца Б…, привратника картезианцев». Такой товар зачастую предпочитали торговцы, попавшие в сложное финансовое положение и готовые заняться спекуляциями в более рискованном, но потенциально более прибыльном секторе книжного дела. В ноябре 1774 года Лэр отправился в Париж, чтобы попытаться выправить себе сертификат книготорговца (marchand libraire)236. Он приехал как раз вовремя, чтобы стать свидетелем церемонии восстановления в правах старого парижского парламента, который заменил собой суд, учрежденный в ходе мопуанских реформ. Однако, к несчастию для него, пересмотр ранее действовавшей юридической системы означал, что Блуа потеряет свой суд, появившийся при Мопу, и, следовательно, иссякнет поток потенциальных покупателей, которые приезжали в город по своим судебным делам и останавливались в комнатах у Лэра.

Дела у Лэра окончательно ухудшились в 1775 году. Один из его векселей был опротестован в июне, а в ноябре STN выписало тратту непосредственно на его имя, поскольку его баланс ушел в минус (речь идет о так называемой traite, также известной как billet à vue – то есть о векселе, который подлежит оплате непосредственно по предъявлении должнику, но может быть на законных основаниях отклонен, поскольку, в отличие от долгового обязательства и обычного векселя, не несет на себе его подписи). Вероятнее всего, платить он отказался (какая-то часть писем за этот период может отсутствовать), и дефицит продолжил расти в 1776 и 1777 годах, когда «Общество» прислало ему еще две тратты, оставшиеся неоплаченными. В июне 1777 года издательство заявило, что терпение у него закончилось. Ему была отправлена балансовая выписка в сопровождении тратты на 873 ливра и угрозы судебного преследования в том случае, если он откажется платить. Лэр попытался парировать удар срочным денежным переводом на 400 ливров, которые STN вычло из его задолженности, продолжая настаивать на полном ее погашении. Он слишком долго испытывал их терпение, написали из «Общества». Никакие векселя, которые так и остаются неоплаченными, больше приниматься не будут, и они готовы подать на него в суд. Лэр ответил в феврале 1778 года длинным перечнем оправданий: условия по кредитам невыносимые, последний урожай был ужасен, а все свои деньги он вынужден пустить на приданое дочери, которая как раз собралась выходить замуж. Вместо того чтобы закрыть баланс, который после пересчета «Общества» составил 486 ливров и 4 су, он прислал три векселя на общую сумму в 300 ливров со сроком погашения в 1779 году.

Но STN не проявило мягкости, ответив на его непрестанные жалобы на скверные урожаи замечанием: в Нёвшателе виноград тоже пострадал, но необходимость платить по долговым обязательствам от погоды никак не зависит. Оно вернуло ему векселя и уполномочило Батийо, парижского коллектора, который специализировался на неоплаченных долгах в области книжной торговли, закрыть баланс или инициировать судебный процесс. В письме от 7 марта 1778 года Лэр просит о снисхождении. Он не собирался обманывать «Общество», у него просто кончились деньги. C неохотой STN продлило все же срок выплаты на два месяца, выписав две тратты, каждая по 243 ливра и 2 су, со сроками погашения в мае и в июне.