Любовь и честь

Брэддок выругался себе под нос и хотел встать, но Эдриан положил руку ему на плечо.

— Лорд Джон задает справедливый вопрос, — с улыбкой ответил Эдриан, — и заслуживает должного ответа. Да, у меня есть доказательства.

Последовало долгое молчание, из которого стало ясно, что Эдриан не собирается представлять эти доказательства здесь. Лорд Джон покраснел. Эдриан буквально чувствовал, как вращаются колесики в его мозгу, возвращая мысли к той ночи, которую он провел без сознания, к ночи, которая сама по себе могла служить доказательством, если бы все не списали на испорченную еду.

— Ясно, — неприятным голосом заявил мальчишка. — Итак, люди Колвилла здесь. Его кузен. И разумеется, благородная дама — его сестра. — Он снова взял нож, поставил его на острие и принялся крутить. — Остается только сожалеть, что лорд Ривенхем не позволяет допросить ее другим. Полагаю, мой нож заставил бы ее петь очень звонкие песни. — Он оглядел стол, надеясь найти поддержку своим словам.

Мальчишка еще совсем зелен. Его манеры озлобили тех, кто в иных обстоятельствах мог бы с ним согласиться.

Эдриан подождал, пока взгляд лорда Джона снова остановился на нем, и улыбнулся с нарочитой любезностью:

— Господа, вы только послушайте. Этот человек высказывает сомнения в моей способности провести допрос.

— Я лишь хочу знать, — резко заявил лорд Джон, — был ли это допрос или же нечто более приятное. Ведь дело происходило в ее спальне. Вы ведь там с ней... разговаривали?

Брэддок грохнул кулаком по столу:

— Послушай, мальчик...

Лорд Джон вскочил на ноги.

— Я вам не мальчик!

— Спокойнее! — Эдриан сделал примиряющий жест. — Не стоит его провоцировать. Разве вы не видите, что у лорда Джона был трудный день. Будем к нему снисходительны и выслушаем, что подсказывает ему воображение.

— По крайней мере развлечемся, — пробормотал Петерс.

Лорд Джон с силой воткнул кинжал в столешницу. Клинок задрожал.

— Я не позволю насмехаться над собой! Я требую, чтобы ко мне обращались с почтением, подобающим моему положению.

— Всенепременно, — отозвался Эдриан. — Господа, выкажите его светлости почтение, которое ему подобает.

Все как по команде перестали сдерживать смешки и захохотали.

Секунду лорд Джон оставался на месте, потом схватил кинжал и развернулся на каблуках. Когда он вышел, веселье за столом только усилилось.

Брэддок наклонился к Эдриану.

— Я пойду за ним? — тихонько спросил он.

Эдриан кивнул.

— Только не поднимай на него руку, — распорядился он. — Пусть он и дурачок, но он папин дурачок, а Барстоу ждет, что сынок вернется целым, так сказать, одним куском.

Даже слепой мог догадаться, что хозяйку замка что-то беспокоит. Казалось, ее тревога поглотила в комнате весь воздух. Бледная и молчаливая, она сидела на фоне красного с золотом индийского занавеса и не притронулась к тарелке с ужином. Эту бесстрастную маску Эдриан помнил по Лондону — мужественная безучастность трагической героини.

Он не верил, что причиной такого ее настроения было их свидание на лугу. Или, полагая, что причина должна быть иной, он просто тешит свое самолюбие? Эдриан не представлял себе, что могло бы удержать его сейчас, когда он снова прикоснулся к ней, ощутил красоту ее жаркой плоти, увидел, как дрожат и рушатся преграды, которые она сама возвела.

Однако это ее мрачное настроение способно ему помешать. Эдриан, к собственному неудовольствию, чувствовал, что такое возможно, и невольно отвлекался на эту мысль, хотя ему следовало внимательно прислушиваться к замечаниям кузена Норы. Вдруг удастся извлечь из них нечто полезное? Необходимо справиться с тревогой. Сочувствие к Норе не поможет ему достичь цели. Разумнее будет воспользоваться ее слабостью, а не стремиться защитить от тревог.

Эдриан не может оградить Нору от ее же слабостей. Преданность, верность долгу, мужество — вот какие качества своей возлюбленной он должен использовать.

Может ли Космо Колвилл быть причиной мрачного настроения Норы? Вдруг Эдриан неверно оценил положение и ее кузен принес известия не о скором возвращении Дэвида, а о каких-то других неприятностях?

Он внимательно наблюдал за обоими. Нора — деревянная маска бесчувствия, Космо — румяный весельчак без единой заботы... или человек, притворяющийся беззаботным. Космо много пил, громко смеялся и обменивался все более вульгарными шуточками с лордом Джоном. Тот сел за стол с угрюмой миной на лице, но со временем утопил свою сдержанность в мадере, которую поглощал стакан за стаканом.

— Нет, дом я не променяю ни на какие столичные чудеса, — говорил Космо, обращаясь к юноше.

— Наверное, у вас, у Колвиллов, грязная кровь, — отвечал мальчишка. — Лично я не могу представить себе, с чем можно сравнить Лондон. Для этого надо иметь уж слишком дурной вкус.

Казалось, Колвилл твердо решил не замечать нападок Гардинера. Усмехнувшись, он обратился к Норе:

— А вы что скажете, миледи? Согласитесь, что у нас нечистая кровь, или же поддержите мое мнение, что Эскэм-Мэнор способен поразить воображение даже самого просвещенного юнца?

Нора не подняла глаз от тарелки.