Любовь и так далее

ОЛИВЕР: За ужином Стюарт продемонстрировал всю свою стюартность по полной программе. Святой Симеон Столпник, окажись он рядом, психанул бы и бросился наращивать свой столп, дабы спастись от нарколептических миазмов, обволакивавших ножки стола подобно парам сухого льда. Это напомнило мне о том времени, когда я, тщетно пытаясь ускорить половое воспитание Стю-беби, таскал его с собой на парные свидания. Весь вечер он проявлял жизнерадостность тухлой селедки, а потом закатывал истерику, когда обе синьорины удалялись в ночь, сопровождаемые вашим покорным слугой. Можно сказать, что мой курдючный друг играл важную, хотя и несколько странную роль: если хотелось повысить свои шансы на тройничок, надо было звать на парное свидание Стюарта! Впрочем, у этой ситуации были и свои недостатки. Стюарт каждый раз начинал сетовать, что ему выпало платить за всех («Почему опять я?»), и тогда мне приходилось утешать его и успокаивать, пока он наконец не отчаливал к остановке ночного автобуса, идущего в сторону его зачуханной конуры.

Также: Стюарт, очевидно, считает, что за последние десять лет преуспел по части savoir faire[39]. Однако если в гостях ты оказался единственным мужчиной без пары, то правила хорошего тона требуют от тебя для наведения мостов задать несколько вопросов единственной присутствующей здесь особе женского пола, которая тоже пришла в одиночку. Например: «Где вы работаете?» Или: «Как вы заполняете налоговую отчетность – по форме „Д“ или по форме „Е“?» Или: «В каком районе вы подаете декларацию о доходах?» Но он просто таращился на мадемуазель Элли, словно у него возникли проблемы с контактными линзами. Через некоторое время, взяв инициативу в свои руки, я рассказал Стюарту ее краткую биографию. После чего он ударился в другую крайность и обрушил на нее лавину сведений о глобальных тенденциях в пищевой промышленности и еще о своей миссии, которая заключается в насыщении рынка морковками, скрюченными, как гениталии дьявола.

Плюс к этому: он добросовестно помогал Джиллиан убирать со стола. С его стороны было весьма любезно загрузить посуду в посудомоечную машину, однако нескончаемое бряканье вилок, ссыпаемых в отдельные лотки, вряд ли можно было сравнить с «песней за ужин».

И еще: в какой-то момент он с пеной у рта стал возмущаться тем фактом, что на книжной полке интеллигентного человека беллетристика подчас теснит научные и научно-популярные издания. И вообще, негодовал он, почему жанр нехудожественной литературы носит столь уничижительное название, как будто не имеет самостоятельной ценности? Это все равно что называть фрукты «не-овощами». Или, развил он свою мысль для тех, кто не понял, называть овощи «не-фруктами».

Я ответил ему, что художественная литература – это непревзойденная форма вымысла. А нон-фикшн – это шлаковая пленка на поверхности железного колчедана (не знаю, что это такое, но звучит красиво). Стюарт не очень понял, что я имею в виду. Смотри, объяснил я, художественная литература, подлинно художественная, – это норма, басовая партия, золотой стандарт, нулевой меридиан, Северный полюс, ориентир, Полярная звезда, центр притяжения, магнитный полюс, экватор, beau ideal[40], summum[41], квинтэссенция, ne plus ultra[42], падающая звезда, комета Галлея, звезда Востока. Это одновременно Атлантида и Эверест. Или, если перейти на Стюарт-яз, белая полоса посреди дороги. Все остальное – это отклонение от курса, сигнал светофора, камера контроля скорости, отразившаяся в retroviseur.

Стюарт немного подумал над моими словами, после чего пропел: «На старых рамах поставим крест – мы установим вам „Эверест“!» И одарил меня улыбкой.

Иногда мое терпение подвергается суровому испытанию. Святой Оливер, принявший полную скуки мученическую жизнь.

ДЖИЛЛИАН: Я не поверила своим ушам, когда Оливер сказал, что пригласил их на ужин. Только их двоих, и больше никого, – это же очень тонкое дело. Я умыла руки. Спросила, что он планирует подать на стол. Мы заказали доставку – всякого карри по паре. Как я уже говорила, Оливер сам не любит индийскую кухню. Я в приготовлениях почти не участвовала. Зато Стюарт оказался на высоте. Да еще после ужина помог мне убрать со стола. Надо видеть, как он составляет тарелки: бережно, почти с нежностью. Я заметила: он даже расправил эти покрытые пластиком зубцы в посудомоечной машине, которые после вмешательства Оливера всегда смотрят не туда. В какой-то момент Стюарт сказал, негромко, но твердо:

– Я считаю, это пора менять.

– Стюарт, – отвечаю, – она, конечно, не новая, но еще послужит.

– Да нет, не посудомойку. А вообще все. Так дальше жить нельзя.

СТЮАРТ: В своих планах я исхожу из следующего:

– им тут тесно;

– школы в этом районе никуда не годятся;

– Джиллиан требуется более просторная мастерская;

– Оливеру требуется оторвать задницу от дивана;

– короче, им всем требуется приличных размеров дом в районе с хорошими школами;

– как ни смешно, такой дом у меня есть… это готовое решение;

– хотя, конечно, могут возникнуть сложности.