Любовь: сделай сам. Как мы стали менеджерами своих чувств

На первый взгляд, противоречащий гетеросексуальному, пронаталистскому идеалу «хорошего» брака, брак с собой — это логичное (пусть и доведенное до гротеска) воплощение романтической культуры современности. «Любовь» непрерывно тиражируется и выставляется напоказ как главенствующая форма человеческих отношений. «Любовь» — это то, что должны демонстрировать по отношению к своим клиентам стюардессы, официанты, медсестры и разносчики «Яндекс.Еды». Корпорации, обеспечивающие своих сотрудников минимальной зарплатой и соцпакетом, утверждают, что они «любят» своих сотрудников. Крафтовое пиво, дизайнерские украшения, футболки из эковолокна и биологически чистое варенье обязательно должны быть сделаны с «любовью»: на пачке мюсли, недавно приобретенной мной в Берлине, «любовь» значилась в списке ингредиентов сразу после овса и толченого миндаля. «Любовь» превратилась в своего рода усилитель вкуса, в глутамат натрия человеческого взаимодействия: она заставляет нас не раздумывая проглотить то, что иначе мы выплюнули бы или как минимум не раз разжевали.

В то же время в крупных городах сегодня насчитывается беспрецедентное количество домохозяйств из одного человека [92]. Культурный поворот к «жизни соло» означает не столько растущее одиночество, сколько сопутствующий эффект от развития коммуникационных технологий и идеологии личностного роста. Более того: жизнь в одиночку совсем не подразумевает отсутствия романтической любви — тем более что эта любовь может быть осуществлена своими руками.

Брак с собой — это один из самых ярких примеров того, как понятие любви может использоваться для описания отношений, не обязательно являющихся романтическими, — таких как отношения с самим собой. Большая часть практик, упражнений и медитаций, предложенных в моем десятинедельном курсе, были прямо заимствованы из зрелых, устоявшихся философских, религиозных и духовных традиций. Но цель их заключалась не в том, чтобы сделать из практикующего их субъекта достойного члена общества. Напротив: речь шла исключительно о личном благе.

Так, например, третья неделя курса была посвящена стоической медитации о смерти: участникам — точнее, участницам — предлагалось задуматься о том, как изменилась бы их жизнь, знай они, что умрут через неделю. Осознание собственной смертности, безусловно, идея древняя и благородная. Но только если Марк Аврелий медитировал о memento mori с тем, чтобы лучше служить своему народу, будущие «невесты» делали это, чтобы «найти свое истинное я» и понять свои «самые сокровенные желания».

Точно так же буддистская медитация, терапевтическое письмо и элементы перформанса использовались как инструменты все той же любви к себе, а не как способы рефлексии или познания мира. Поиск «безусловной любви» к себе превращает вопрос «Хороший ли я человек?» в утверждение «Я хороший вне зависимости от чего бы то ни было». Самый важный инструмент самопознания — внутренний диалог — превращается в поставленную на репит мантру о любви к себе.

Наконец, брак с собой выводит на новый уровень коммерциализованную форму ухаживания, которая стала сегодня на Западе синонимом романтической любви [93]. Блоги и фейсбучные посты «новобрачных» и «невест» свидетельствуют о том, что «новые» отношения с собой являются не чем иным, как местом воспроизводства старых трюков: ужинов при свечах, прогулок вдоль пятизвездочного океана, приношения в дар кружевного белья, ювелирных изделий и спа-процедур. Потребление артефактов любви превращается в саму любовь: поездка на Ибицу — в «медовый месяц», отпуск на Бали — в «период излечения от душевных ран», а забег по магазинам — в «сакральный дар Самой Себе».

Но — стоп! Есть и другая сторона. В конце концов, невозможно закрыть глаза на тот факт, что привилегии между теми, кто «состоит в отношениях», и теми, кто в них «не состоит», распределяются неравным образом. Если женщине, собравшейся пообедать в хорошем ресторане в одиночку, требуется назвать это «свиданием с собой», чтобы преодолеть неизбежную неловкость, возможно, нам следует пересмотреть свои представления о том, что «нормально» и что — нет. Если ореол «романтики» так необходим синглам, чтобы делать все то же, что доступно и социально одобряемо для пар, то брак с собой действительно тогда является революцией социального порядка.