Любовные похождения шевалье де Фобласа

Виконт де Вальбрён. Де Фоблас! Он красив, благороден, смел и великодушен! Думая, что наступил последний час его жизни, он звал Софи. Я должен был сейчас же узнать его. — Он подошел ко мне и взял меня за руку. — Храбрый и великодушный шевалье, вы оправдываете вашу блестящую репутацию. Я не удивляюсь, что из-за вас стала известной одна очаровательная женщина. Но скажите, как вы сюда попали? Как вы решаетесь показываться в столице после дуэли, наделавшей столько шума? Вероятно, вас влечет сильное чувство! Господин шевалье, подарите мне ваше доверие и смотрите на виконта де Вальбрёна как на самого преданного из ваших друзей. Прежде всего, куда вы направляетесь?

Фоблас. В гостиницу «Император» на улице Гренель.

Виконт. В гостиницу, в такой населенный квартал Парижа? Берегитесь, вас узнают. Вам нельзя выходить на улицу! Вы не пройдете и двадцати шагов, как вас арестуют.

Возможно, виконт был прав, но я чувствовал лишь одно: горячее желание приблизить миг свидания с Софи. Итак, я настаивал.

— Ну хорошо, — сказал он, — но, по крайней мере, позвольте мне, пока вы будете переодеваться, отправиться на разведку. Жюстина, проводите шевалье в уборную, откройте для него мой гардероб, позаботьтесь, чтобы у него было все необходимое.

Когда виконт ушел, я спросил у Жюстины, что это за место и чем она тут занимается.

— Это, — отвечала она с запинкой, — маленький домик, в который виконт приезжает развлечься...

— Понимаю, в этом храме наслаждения ты идол, которому курят фимиамы. Мадемуазель, вы достаточно для этого красивы!

— Господин де Фоблас, вы мне льстите!

— Каким образом твоя судьба так сильно изменилась в столь короткое время?

— Ах, приключения маркизы придали мне известность, три недели все меня домогались, но господин де Вальбрён показался мне милее остальных.

— Милее? А между тем ты уже сыграла с ним недобрую шутку.

— Ничуть, уверяю вас, просто он страшно ревнив.

— Ну а цирюльник?..

— Фу, какой ужас! Разве я могу думать о подобном?

— Вот как, Жюстина, ты стала горда? Но что ты делала так рано в саду?

— Я вышла подышать воздухом, всего лишь подышать воздухом. Впрочем, если виконт рассердится, тем хуже для него, я без места не останусь.

— Место? В одном из тех домиков, в которые приезжают развлечься?

— Что ж, я хочу устроить свою судьбу. Неужели вы желаете, чтобы я всю жизнь оставалась горничной? Я предпочитаю быть любовницей господина, который обеспечит меня и...

— Вот это называется благоразумный образ мыслей! Однако ты изменила нашей любви. Ты совершенно забыла меня, неблагодарная малютка!

— О нет, — ответила она ласково. — Я очень рада видеть вас. Будьте уверены, что вас будут любить всегда, когда вы только захотите, и всегда бескорыстно.

— Детка, твои слова очень нежны, и поступаешь ты благородно, но у меня есть еще несколько сомнений. Послушай, этот Ла Жёнес...

— Не будем о нем говорить.

— Напротив, поговорим о нем; не лги мне. Он должен был на тебе жениться? Неужели ты бесчеловечно прогнала своего жениха?

— Конечно, — со смехом ответила она, — теперь я выхожу замуж только за господ.

Я хотел продолжить разговор, но вернулся де Вальбрён.

— Не выходите из дома, — сказал он. — Улицу сторожат. Я видел караульных и людей очень подозрительного вида. Проведите здесь день, я соберу моих друзей и в середине будущей ночи приду за вами вместе с ними. Если вам угодно оказать мне истинную услугу, согласитесь остановиться в этом доме, сюда никто не посмеет ворваться. В мое отсутствие вы, Жюстина, будьте здесь хозяйкой; я приказываю вам относиться к шевалье, как вы относились бы ко мне, и ради него прощаю вам ваши утренние прогулки. Жюстина, я оставляю в ваше распоряжение моего жокея и Ла Жёнеса.

— Вот как, господин виконт, выходит, рослый малый, который был с вами в саду, Ла Жёнес?

— Вы его знаете?

— Да, если он прежде жил у маркиза де Б. Скажи, Жюстина, это тот самый?

— Да, господин Фоблас. Он такой хороший слуга...

— Это ты рекомендовала его господину виконту?

— Да, господин Фоблас.

— Отлично, детка, отлично. Ты сделала прекрасный подарок виконту.

Перед тем как проститься, де Вальбрён предупредил, что велит тщательно закрыть на засовы все двери, и напоследок посоветовал мне никого не впускать.

Оставшись со мной наедине, Жюстина застенчиво спросила, каким развлечением я думаю заполнить утренние часы.

— Детка, если бы мне не хотелось спать, я охотно бы позавтракал. Прикажи приготовить мне постель и позаботься, чтобы, проснувшись, я нашел хороший обед.

Она побледнела, вздохнула, даже чуть не прослезилась и сказала печально:

— Значит, вы сердитесь на меня?

— Нет, малютка, не сержусь, но мне надо отдохнуть.

Она опять горестно вздохнула, взяла меня за руку и отвела в удобную, изысканную спальню, дышавшую любовью так же, как памятный будуар. Я тоже вздохнул, но вздохнул из-за воспоминаний. Жюстина, казалось, размышляла о чем-то, внимательно разглядывая меня. Я попросил ее уйти, и мне пришлось дважды повторить свою просьбу. Наконец она повиновалась, бросив на меня взгляд, который был красноречивее тысячи упреков.