Любовные похождения шевалье де Фобласа

Хоть я и был пленником, но испытывал только одно беспокойство, а именно: сильное влечение к этой трогательной красавице. Я очень устал, однако и думать забыл о сне. И как можно было спать? Фоблас, товарищ Розамбера, послушный ученик госпожи де Б., здесь ты должен оказаться достойным твоих учителей! Возможно, победа будет нелегкой, но вот награда, которую приготовил случай для твоего красноречия: очаровательная девушка и свобода! И если когда и можно счесть простительным грех обольщения, это именно такой случай.

Любопытный прелат, внимательно читающий у камелька эту скверную книгу, если вы так же легкомысленны, как ее юный автор, заполните сами шесть следующих страниц, но берегитесь цензуры:^*19 она не позволяет печатать все что угодно..................................................................................................................

Я связал прелестные ножки Урсулы; я скрутил ей руки веревками, которые она сняла с меня, и с сожалением скомкал платок, которым должен был заткнуть ее ротик.

— Погодите, — сказала она, — одно мгновение! Я хочу повторить вам последние наставления, которые вы должны крепко запомнить. При свете этой свечки войдите в подземелье, по которому мы пришли сюда, в нескольких шагах отсюда поверните налево. Вскоре вы придете к тяжелому люку, вам придется его поднять. Во дворике, под навесом, вы найдете лестницу садовника. Наконец вот этим ключом вы откроете калитку знакомого вам сада. Да хранит вас небо! Ах, я забыла еще одну необходимую предосторожность, я позабыла о ней, потому что она касается только меня! Чтобы не вызвать никаких сомнений в том, что вы силой вырвались отсюда, выйдя из темницы, бросьте один из ваших пистолетов. Идите, мой ангел, спешите, уже поздно! Прощай, божественный юноша. Мед не слаще твоих речей. Огонь твоего взгляда сжигает мое сердце, моя душа покоится в твоей. Закрой мне лицо и поспеши уйти.

С большим трудом я заставил себя повиноваться, но делать было нечего. Я запихнул в прелестный рот платок и закутал голову Урсулы так, чтобы казалось, будто он заглушал ее крики. Затем, не теряя времени на бесполезную благодарность, я покинул мою освободительницу, спокойный за нее, но еще страшась за себя. Посудите, какая радость охватила меня, когда я счастливо миновал подземелье, вылез из люка, пересек дворик, открыл калитку и очутился в саду; я узнал его и, без сомнения, читатель тоже20. Я приставил деревянную лестницу к стене, через которую мы с Дерневалем так часто перелезали, далее простиралась улица ***, я рассчитывал уйти по ней. Вот мой флигель, вот тенистая аллея. Не бьется ли ваше сердце, читатель? Мое трепещет, и слезы застилают мне глаза. Я вижу милую аллею, на которой вздыхала моя кузина. Какие чувства испытываю я! К благоговейному волнению и уважению примешивается нежность. Эти места полны ее присутствием и памятниками нашей любви. Здесь она мечтала в тот день, когда я пел ей песню, там она упала в обморок, вон туда я ее отнес. На этой скамейке она сидела в часы отдыха, переглядываясь со мной. Там я встречался с ней почти каждый вечер, тут, отдаваясь чувству, мы часто соединяли наши вздохи и слезы. Дальше... Да вот он, вот! Я приветствую его радостным восклицанием; вы видите тот благословенный каштан, дерево, освященное ее последним сопротивлением и моим торжеством? Мой благодетель и заступник, я поцелую твои ветви, а на твоем стволе вырежу мой вензель и вензель моей жены. Моей жены! Ах, когда мы были только влюбленными, мы были вместе, теперь мы муж и жена и стонем в разлуке! В разлуке! Я полечу к ней! Великий Боже, скоро рассвет, и, если меня застанут здесь, я погиб.

Я подбежал к лестнице, но с трудом поднялся по ней; мне мешало длинное платье, которого я не снял по настоянию Урсулы. Очутившись на стене, я выглянул на улицу и увидел караульных. Я быстро спустился, не зная, как теперь быть. Попытаться скрыться у Фремона, где меня хорошо помнили, было бы слишком рискованно, а кто занимал дом, стоявший рядом, я не знал. В любом случае, оставаться в монастыре нельзя; итак, я решился приставить мою лестницу дальше.

Я хотел было сбросить просторную одежду, стеснявшую мои движения, чтобы как можно скорее перелезть через стену, но послышался шорох, испугавший меня, и, не раздевшись, я взлетел на стену, сел на нее и втащил лестницу наверх, чтобы перекинуть ее на другую сторону. В ту минуту, когда я поднял ее, мне показалось, что у калитки сада кто-то стоит. Я перепугался, мои руки задрожали, лестница вырвалась из них и с шумом упала, а я в очень неудобном платье остался верхом на стене. К счастью, прыжок ничуть меня не смущал. Времени на раздумья не осталось. Я ринулся вниз, в чей-то садик.