Любовные похождения шевалье де Фобласа

Фоблас, куда уносит тебя эта быстрая карета? Жестокий, куда ты спешишь? Кого оставил позади? Разлученная с обожаемым человеком, она четыре месяца, в слезах, ежедневно звала тебя, но ее мучения разлуки смягчала утешительная мысль, что верный муж страдает так же, как она. Теперь, став еще несчастнее прежнего, она скажет себе, что неблагодарный бросил ее и бежал. Сегодня утром она, конечно, любила источник своих бед, а теперь его ненавидит. О Софи, Софи, прочитав в моем сердце, ты пожалеешь меня, простишь и снова полюбишь. Да, это правда, со мной твоя соперница, но посмотри, какую печаль приносит ей любовь, моя любовь к тебе. Она со мной, но, боже, в каком виде! Только что она заливалась слезами, потом, боясь разразиться упреками и сдерживаясь изо всех сил, не говорила ни слова. Теперь ее воспаленные веки отяжелели. В тяжком забытьи она лежит точно мертвая. Моя дорогая Элеонора, как я жалею тебя, как люблю! Что я говорю? О Софи, успокойся! Ты увидишь, стану ли я колебаться между женой и любовницей. Элеонора, у тебя не будет права упрекать меня. Моя Софи красивее тебя и столь же привлекательна! Она чиста, ей я давал мои клятвы. Однако, Элеонора, не бойся: твой жестокий друг не покинет тебя насовсем. Неужели он окажется бессердечен и забудет, что сделал тебя матерью? Нет, мой друг, верь! Порой я буду тайно приезжать к тебе, и мы вместе будем оплакивать твои несчастья. Нам не суждено жить под одной крышей, но... Какие планы! О, кто сжалится над моим положением? Кто разрешит мои бесконечные сомнения? Кто помешает моей роковой чувствительности приносить горе двум почти равно прекрасным созданиям? Но что я говорю? Несчастный, я не смею даже думать о них, не смею делить мое чувство между ними. Я должен потерять обеих. Я буду в Париже только проездом. Возможно, никогда больше я не увижу Фромонвиля! Честь зовет меня в Компьень. В Компьене я встречу... не смерть, нет... я без ужаса встречу графа и маркиза, которые будут мстить мне за мнимые обиды... Нет, меня ждет не смерть, а изгнание, более ужасное, чем конец жизни. О, это ненавистное общественное мнение! Чтобы умертвить врага, не без основания раздраженного, я покидаю двух милых женщин. Даже под пыткой меня не заставили бы принести столь роковую жертву, но я сделаю это в силу варварского предрассудка!

— Мадемуазель, — воскликнул вдруг господин де Линьоль, — посмотрим, отгадаете ли вы эту шараду.

Я тихонько пробормотал: «Пропади они пропадом, все эти шарады», — а вслух произнес:

— Вы выбрали неудачное время, граф, сегодня я ужасно тупа.

— Ах, женщины, — сказал де Линьоль, — они трусливы, как зайцы! При малейшей царапине им кажется, что смерть уже близко. Смотрите: графиня страдает от страха заболеть больше, чем от болезни, ведь она не больна, ей, в сущности, просто нездоровится. Это следствие, и вполне естественное, влияния деревенского воздуха, весны, а может быть, и чрезмерной усталости. Ведь нужно сказать, мадемуазель, вы слишком неумеренны; предупреждаю вас: ей вредно переутомляться. Возможно, впрочем, что состояние графини объясняется избытком здоровья, полнокровием, благодушным настроением... веселым... хорошим... Ну, это ясно. Вы же видите, состояние моей жены не опасно, а между тем она горюет. Почему? Потому что ее душа больна, а душа ее больна потому, что женские души так устроены. Кто говорит о женщинах, тот говорит и о девушках. Вы любите графиню, по крайней мере, так мне кажется, и без тщеславия могу сказать, я кое-что понимаю в чувствах... Итак, любя ее, вы печалитесь ее печалью до того, что отупели... по вашим словам. Но я думаю, что не следует слишком вам верить. Скорее, вы не можете отгадать шараду, потому что у вас тоже болит душа. Следовательно, самые основательные мыслительные процессы зависят от мельчайших страданий души.

— Возможно, граф, но умоляю вас, не мешайте мне думать.

Я не раз повторил ему ту же фразу, прежде чем мы въехали в Париж, до которого добрались только в три часа утра. Графиня, позволив своему мужу лишь ненадолго зайти к ней в комнату, поторопилась отослать своих служанок и, оставшись наедине со мной, упала в мои объятия.

— Фоблас, не лгите, вы ее нашли?

— Да, мой друг, это она.

— Как я несчастна! Отвечайте, неужели вы хотите бросить меня?

— Бросить тебя, Элеонора! Могу ли я, зная, что ты меня любишь, и обожая тебя, не гореть желанием быть с тобой?

— Правда, Фоблас, именно это я говорю себе, когда думаю о тебе, а я думаю о тебе беспрестанно. Итак, мой друг, ты рассчитываешь вернуться из Компьеня сюда, не останавливаясь нигде и никуда не заезжая?

— Никуда не заезжая? А моя жена?

— Что ваша жена?

— Моя жена, которая так долго...

— Он хочет ехать к ней!

— Моя жена...