Любовные похождения шевалье де Фобласа

— Да, я сердилась бы, если бы это случалось со мною каждую ночь... в мои-то годы! Но один раз ничего... можно...

Добродушный тон, которым хитрая тетка произнесла последние слова, совершенно успокоил госпожу де Линьоль. Неосторожная племянница увидела лишь смешную сторону ее слов.

— Но ты, моя Брюмон, — она снова поцеловала меня, — ты, вероятно, провела отличную ночь. Тетушка не мешала тебе спать. О, ты опечалена, и я также, право. Я в отчаянии, в отчаянии, что тебе не показали моей комнаты, однако сознайся, смешно видеть тебя... подле... Прости меня, ой, не могу...

Какое-то время она сдерживала смех, но наконец не выдержала. Она хохотала так громко и долго, что наконец упала на постель.

— Эта безумная так хохочет, что невольно смеешься вместе с ней, — сказала тетка, последовав примеру племянницы, и вскоре ее смех заглушил смех графини.

Разве мог я не разделить с ними их веселость? Наше трио разбудило мадемуазель де Мезанж.

Пленница постучалась в дверь.

— Госпожа де Линьоль, — сказала маркиза, — отвори этой девушке, достань ключ из моего кармана.

Графиня торопливо прибегла к помощи своего ключа, поздоровалась со своей кузиной и, снова вернувшись ко мне, села на край постели. Малышка де Мезанж прибежала за ней, поцеловала меня и сказала:

— Здравствуйте, моя милая подруга.

— Что такое? — рассердилась и удивилась графиня.— Что значат эти фамильярности, что значит это название? Я не желаю, чтобы целовали мадемуазель де Брюмон, и не хочу, чтобы она была чьей-нибудь подругой!

— Хорошо, племянница, хорошо, — заметила тетка, — побрани эту бессовестную девчонку, она сейчас же сделается ручной!

— Ну, за что? — вдруг осмелела Аньеса. — Я же знаю, что она моя подруга!

— Мадемуазель, — продолжала графиня, — ступайте, прикройтесь платком, вы совсем раздеты.

— Что за важность, — ответила та, — ведь здесь нет мужчин.

Маркиза передразнила ее:

— Нет мужчин! — и резко прибавила: — Но тут женщины, женщины, слышите, дурочка? Постойте, какие у вас круги под глазами, чем вы занимались этой ночью?

— Ничем, я просто не спала.

— А почему вы не спали?

— Почему? Ну, я ждала, когда вы перестанете храпеть.

— Перестану храпеть? Значит, вы очень любите слушать, как люди храпят?

— Нет, но, когда лежишь одна и скучаешь, надо же чем-нибудь заняться.

Говоря так, она играла локоном моих волос. Графиня вдруг не выдержала и больно шлепнула ее по пальцам, потом, взяв за плечи, отвела к застекленной двери и снова приказала надеть платок. Маркиза похвалила графиню.

— Да, деточка, дай ей урок приличий. Послушай-ка, госпожа де Линьоль, помоги ей одеться, чтобы она скорее была готова, мне хочется поговорить с тобой наедине.

Можете поверить, графиня, желавшая поскорее вернуться ко мне, справилась с кузиной в мгновенье ока. Она одела ее с головы до ног скорее, чем, бывало, натягивала на меня одну юбку. Через несколько мгновений они обе вошли в спальню. Маркиза похвалила одну из них за проворство и попросила другую пойти погулять в парке.

— Ну, еще очень рано.

— Тем лучше, утренний воздух освежит вас.

— Да, но чтобы гулять... надо ходить...

— И что же!

— А то, что мне трудно ходить.

— Ах, неженка, ей туфли жмут!

— Нет, не туфли. Ноги у меня не болят.

— Ну, хватит, идите, идите.

— Похоже, мне неприятно в другом месте, потому что...

— О Боже! Она так медленно говорит, что можно умереть! — оборвала ее графиня. — Вам тесен ваш корсет?

— Да нет же! Нет! И корсет ни при чем...

— Так что же?

— Ну... похоже, я становлюсь... похоже, я скоро буду готова к замужеству.

— Вы только послушайте! — вмешалась маркиза. — Глупость какая! Госпожа де Линьоль, пожалуйста, выпроводи эту упрямицу. Ты же видишь, она сама не знает, что еще сказать, и только время тянет.

— Ну нет! Я знаю, что говорю... И потом, хотя теперь это уже не так необходимо, вы сами обещали предупредить меня...

Мы не услышали последних слов, потому что графиня вытолкала бедную кузину в коридор и захлопнула дверь прямо перед ее носом.

— Отлично, племянница, задвинь теперь задвижку, я не хочу, чтобы нам мешали. Да сядь на кровать и, пожалуйста, смотри на меня иногда, а то ты видишь только свою де Брюмон.

— Я хочу ее утешить. Вы же видите, она расстроена.

— Верно. Не говорит ни слова, сразу видно, она не в своей тарелке.

— Да, — сказала госпожа де Линьоль, целуя меня, — ей грустно, что ее не поместили ко мне. Конечно, тетя, она очень расположена к вам, но меня она знает лучше, а потому с большим удовольствием провела бы ночь в моей комнате.

— Это ты так думаешь. Но если бы я позволила...

— Что такое, тетя?

— Да-да, племянница. Вы воображаете, что раз женщина не так молода и не так хороша, как вы...

— Что такое?

— Боже мой, да если бы я захотела...

— Вы говорите, тетя, такие вещи...

— Я говорю правду.

— Я вас не понимаю.

— Хорошо же, племянница, я объяснюсь.

— Поскорее же, а то я как на угольях.

— Госпожа де Линьоль, я очень удивилась бы (а также и обрадовалась), если бы оказалось, что вы действительно не знаете хорошенько этой мнимой девицы, которая спала рядом со мной.

— Мнимой девицы?