Любовные похождения шевалье де Фобласа

— Племянница, пусть даже мне придется вас очень удивить, но я скажу: эта девица — мужчина.

— Мужчина? А вы уверены, тетушка...

— Уверена ли? Пусть он возразит мне, если я... Он хотел мне доказать, что он мужчина, два часа тому назад!

— Хотел? Вам? Не может быть!

— Не удивляйтесь, племянница: он считал это своим долгом.

— Долгом? Почему?

— Спросите у него.

— Скажите, почему? — воскликнула Элеонора очень поспешно. — Говорите, да говорите же!

Я был так поражен всем случившимся, что у меня не было сил произнести ни слова.

— Он хочет заставить меня сделать это тягостное признание, — сказала маркиза. — Племянница, он считал это своим долгом, потому что я требовала от него жертвы.

— Вы требовали, тетя?

— Успокойтесь, я только делала вид, что требую такого подвига с его стороны.

— Делали вид?

— Да, я пощадила благородного молодого человека, когда увидела, что он готов покориться.

— Однако он был готов покориться, — повторила госпожа де Линьоль тоном, в котором звучало больше печали, чем удивления.

— Значит, вам угодно, чтобы он думал только о вас?

— Обо мне?

— Элеонора, вы всегда были чистосердечны, — заговорила маркиза очень серьезно, — в особенности со мной. Раньше, чем вы нарушите вашу привычку и решитесь солгать, выслушайте меня. Девица де Брюмон — мужчина; к несчастью, у меня слишком много причин не сомневаться в этом. Больше того, теперь я знаю его настоящее имя и всё говорит мне, что и вам оно давно известно. Вчера часов в пять я отправилась в Лоншан и увидела там вас. Я удивилась тем более, что утром вы отказались ехать со мной под предлогом какого-то дела; вы меня не заметили, сударыня, потому что смотрели только на господина, который в свою очередь не спускал с вас глаз. Я поэтому-то и обратила на него внимание. Я увидела мадемуазель де Брюмон в мужском платье, или, по крайней мере, ее брата, изумительно на нее похожего. Такое сходство, конечно, не могло не привлечь внимания моей племянницы, так же, как и моего. Я остановилась на этой догадке. Более того, я была до того уверена в вас, что и не пыталась строить новых предположений. Но вслед за вами в богатом фаэтоне ехала очень нарядная женщина; она смотрела в лорнет на молодого человека, а тот изредка поглядывал и на нее. Вероятно, эта женщина не любит вас, а вы не любите ее, она позволила себе дерзко обойтись с вами, а вы жестоко ее наказали. Поздравляю вас, я очень смеялась, видя это происшествие. Однако, пока я хохотала, поднялся шум. Все бежали по направлению к господину или к госпоже де Брюмон. Мне тоже захотелось позвать его или ее, чтобы поговорить с ним или с ней. Я, бедная провинциалка, спросила, принято ли в Париже, чтобы дамы как безумные бежали вместе с мужчинами за первым встречным красивым молодым человеком. Все вокруг закричали: «Нет-нет, но этот юноша заслуживает всеобщего внимания, это очаровательный молодой человек, уже знаменитый необычайным приключением, это — мадемуазель дю Портай, возлюбленный маркизы де Б.!» Судите сами, каково было мое удивление. Глаза мои открылись, я вспомнила множество странных обстоятельств и была вынуждена признать, что возлюбленный маркизы может быть и возлюбленным графини. «Однако, — думалось мне, — не следует слишком поспешно осуждать мою уважаемую племянницу. Я посмотрю, понаблюдаю за ним и расспрошу ее завтра, так как завтра же увижусь с ней в Гатине. Но вышло по-другому. В тот же день любезная де Фонроз приехала ко мне и осторожно попросила отвезти к вам друга вашего сердца. Довольная такой случайностью, благоприятной для моих тайных намерений, я согласилась на ее предложение. Мне хотелось хорошенько познакомиться с этой девицей и помешать вам поставить меня в положение чересчур любезной тетушки. Я приехала со счастливым смертным; может быть, он надеялся, что ему удастся разделить ложе хотя бы с малышкой де Мезанж... но я завладела им. В начале ночи я его помучила. Через час... он попался, так сказать, с поличным. Он не назвал мне своего имени, да я и не просила об этом. Но отрицать свой пол он не мог. Теперь светло, и для того, чтобы не оставалось никаких сомнений, я представляю вам шевалье де Фобласа.

При этих словах она резко откинула мое одеяло и набросила его мне на плечи... это было короткое, но решительное мгновение! Счастье отвернулось от меня, я лежал таким образом, что самая главная улика сразу бросилась в глаза и обвиняемому, и его сообщнице, и судье.

— Теперь, племянница, — воскликнула маркиза, — надеюсь, вы все поняли! Я говорю это, как бы предполагая, что вы ничего не знали. Но согласитесь, — продолжала она, дав мне сильную пощечину той самой рукой, которая только что заставила меня, почти нагого, предстать перед лицом смущенной госпожи де Линьоль, — согласитесь, что этот Фоблас — бессовестный плут; он остался с теткой только потому, что ему нельзя было пробраться к племяннице!

— Тетушка, — воскликнула графиня недовольным тоном, — зачем же вы так сильно ударили его? Ему больно.