Любовные похождения шевалье де Фобласа

— Да. Маркиза, конечно, уже обдумала и ваше положение, и свое собственное. Как опытная женщина, она, без сомнения, понимает, что вам самому придется ее искать; на этот раз она не сделает первого шага. Она будет ждать. Верьте мне, она будет ждать вас!

Я позвонил и вызвал Жасмена.

— Мой друг, ты знаешь дом маркиза де Б., ты знаешь Жюстину. Оденься в простое платье87, вызови горничную и скажи, что ты пришел от моего имени справиться о здоровье ее госпожи.

Розамбер, неудержимо хохотавший, заметил:

— Ну конечно! Вы полагаете, невежливо заставлять ее ждать слишком долго? Но признайтесь, вы хотите получить письмо от Софи?

— Без сомнения. Жасмен, мы скоро будем дома, не уходи, пока мы не вернемся, и не болтай. Я рассчитываю на тебя, нам объявили войну: враг внизу, обороняйся, друг мой, обороняйся.

— О сударь, везде, где я служил, я бывал на стороне детей против отцов.

— Хорошо, мой друг, я тебя награжу, когда женюсь на ней.

— Женитесь на маркизе, сударь?

Розамбер рассмеялся.

— Пойдемте, друг мой, пойдемте, вы немного запутались.

Я купил довольно красивое кольцо, но потом никак не мог вытащить Розамбера из лавки88. Ювелирша была хороша собой.

Когда я вернулся, Жасмен передал мне письмо. Старуха не захотела даже присесть, потому что ей запретили дожидаться ответа.

Пусть читатели сами посудят, какое горе меня охватило, когда я прочитал следующее:

Если бы мое имя не повторялось раз двадцать в вашем письме, я никогда не поверила бы, что оно обращено ко мне. Я не думала, что несколько слов, вырвавшихся у меня случайно и услышанных моей подругой, могут быть так странно истолкованы ее братом. Я не предполагала, чтобы мой кузен, называвший себя моим другом, мог так оскорбительно относиться ко мне!

Кто вам сказал, что я вас люблю? Аделаида? Она ничего о том не знает. Кто вам сказал, что слова «жестокий, неблагодарный, я никогда больше не увижусь с ним» были обращены к вам? Кто вам сказал, что меня убивает мысль, что вы меня не любите? Если бы это и было так, я одна знала бы о моих чувствах. Разве я когда-нибудь говорила вам что-либо подобное?

А вы пишете с такой уверенностью! Вы любите одну особу, а говорите, что любите меня, только потому, что воображаете, будто я вас люблю. Очевидно, вы полагаете, что оказываете мне милость, прося у меня моего сердца и руки. Сударь, если я, к моему несчастью, буду всегда внушать только сострадание, я, по крайней мере, найду в себе достаточно благоразумия, чтобы не любить, или достаточно силы, чтобы скрывать мою любовь, и, конечно, никогда чужой возлюбленный не станет моим.

Теперь вам и о вас я говорю: я никогда более не увижусь с вами. Мой род не хуже вашего, и вы должны благодарить меня за то, что я не хочу заходить дальше и не придаю большого значения тому оскорблению, которое вы не побоялись мне нанести.

Роковое письмо было без подписи. Легче представить, чем описать, горе, которым я проникся. Софи меня не любит, Софи не желает более меня видеть! Я впал в жестокое уныние, разрешившееся потоками слез. Ах, если бы Розамбер был рядом, он помог бы мне советом, он, может быть, утешил бы меня!

Я быстро встал, вытер слезы и помчался обратно в ювелирную лавку. За конторкой ювелирши уже не было. Розамбер тоже исчез. Я был так огорчен этой неудачей, что одна из продавщиц сжалилась надо мною. Она сказала, что если я подожду в кафе «Регентство»89, шагах в десяти от лавки, то она предупредит графа, который находится неподалеку, и самое большее через полчаса он найдет меня.