Люди безразличий

– О! – воскликнула Мила. – Какое совпадение! Не знаю, почему ты, Саша, Железный. Ничего, что я сразу на ты? – и далее без паузы, – Был у меня дядя, тоже Саша, и тоже Железный Воин. – Мила сделала вид, что обдумывает, стоит ли продолжать – и далее неспешно: – Он у меня запойный был. На Ремдормаше работал, при советской власти его ценили – из любого хлама мог мотор собрать, а потом, после приватизации, его за пьянство выставили. Вместе с напарником. Так вот, денег нет, а есть-пить на что-то надо, главное пить, конечно, но не суть. Стали они вдвоем металлолом сдавать – сначала вынесли все, что могли, из своих домов, затем не из своих – по дачам ходили, а потом решили, что выгодней сдавать медные провода в оплетке. Как-то раз снимали провода на отдаленном от города участке, подъезжает к ним уазик, и оттуда к нему 5 человек с претензией – мол наш это участок. Как итог – драка и 12 ножевых.

– Выжил?

– Дядя-то? Конечно! Его никто и ударить-то не успел, а он уже нож схватил. Кто ж знал, что это была бригада ремонтников. А дяде сколько нанес столько и дали – в Магадане он сейчас, живее всех живых. А почему Железным прозвали? Видимо, кто прозвал, в ломе не разбирается.

История на этом закончилась, и я продолжил знакомить Милу с друзьями.

– Это тоже Саша, Циклоп.

– Ну надо же! – с наигранным удивлением снова воскликнула Мила. – Брат был у меня – Саша, и тоже, представляете, одно время Циклоп. Вы не подумайте, с глазами все в порядке было, просто Саша рос очень начитанным мальчиком и очень умным, слишком умным. В семье нас было 7 детей – четыре сестры и три брата. Я была старшей, Саша средним. Мама была в восторге от него – любимчик учителей, круглый отличник, победитель всевозможных конкурсов и олимпиад, и к тому же, что особенно меня раздражало, скрипач. Папа, как и я, его тоже недолюбливал. Вроде гордился – особенно на больших семейных праздниках любил похвастать Сашкиными успехами, но недолюбливал – Циклопом называл, от слова «энциклопедия». Сашка отца постоянно поправлял и высмеивал: дескать, темнота, таких простых вещей не знаешь. Так вот, рос-рос Саша, знаний набирался, а ума, видимо, нет, а самое страшное, что язык рос вместе с Сашей – и в 18 лет черт за него дернул и Саша после очередной ссоры с отцом ему и сказал, что давно понял, что он – Сашка – ему – отцу – не родной, а был бы родным, он – отец- к нему – Сашке – с таким пренебрежением не относился бы, в общем, зря скрывали. Отец-то, конечно, удивился, мягко говоря, и начал расспрашивать, что да как. Оказалось, все просто: у отца первая группа крови, у Сашки четвертая: не может у родителя с первой группой появиться ребенок с четвертый – факт: школьная программа за 7 класс. В общем, отец обезумел, мать выгнал, Сашку выгнал, вещи с балкона покидал. Мать сказала, что она женщина востребованная, и к любовнику своему свалила, а Сашка по ночлежкам скитался – с таким-то языком неудивительно, что друзей не нажил. Отец с тех пор Сашку кроме как «клоп» не называет. Как напьется (это у них с дядей семейное) сразу про него вспоминает и бежит его вещи по квартире искать с криками: «Моя квартира – не клоповник». Да что там, отец однажды, изрядно заложив за воротник, пошел завещание составлять, «чтоб этому клопу ничего не досталось», и там в ногах у нотариуса валялся, лишь бы тот к имени, фамилии и отчеству сына «клоп» приписал. Так что, очень рада знакомству.

– У тебя-то самой какая группа крови, знаешь? – видно было, что Мила задела Сашку за живое своей историей.

– Знаю, конечно, третья, – и после возгласов «ну, понятно, понятно» (хотя никому не было ничего понятно), Мила продолжила: – Только вот в чем дело: у мамы-то тоже первая группа крови.

Друзья не знали, как реагировать, а Мила наслаждалась произведенным эффектом. Тишину нарушил я:

– А это Гена, Эглет.

Гена и Мила переглянулись.

– Ну же, давай историю, – шепнул я.

– Конечно, у меня же родственников много, – шепотом с издевкой ответила Мила, и уже громко: Был у меня дядя Саша…

Мила подождала, пока все отсмеются:

– Был у меня дядя Саша, на шнурках повесился. В камере. А при вскрытии в желудке ошнуровку нашли, вот теперь дядю также эглетом называют.

– А это не тот ли дядя, про которого мы уже слышали?

– Да, тот самый.

– Так вроде, ты говорила, что он жив?

– Эх, Гена, внимательнее надо быть: я говорила «живее всех живых». Ходят слухи, что он встает из могилы и бродит по городу и, если кого встретит в ботинках на шнурках или корсете, кричит: «Ах! Так вот ты наконец! Наконец я тебя того, поймал! Твоих-то шнурков мне и нужно!»

– А не Акакиевич случайно отчество его?

– Почему же «случайно»?

– А я Джанго Фетт, Женя,– не вытерпел последний присутствующий, даже не стал ждать, когда я назову его имя. Женя притих, ожидая новой истории, остальные ждали ее с не меньшим любопытством.