Люди хаоса

КАРИНА. Ну, хорошо, что вернули. Значит, он в курсе.

ПОДГУЗЛО. Карина Викторовна, не бегите впереди паровоза. Всё не так просто…

КАРИНА. Зачем усложнять там, где всё просто и понятно. А если будете усложнять, я доберусь до самого президента! Николай Василич, не путайтесь под ногами!..

Карина уходит, а Подгузло остаётся в растерянности.

ПОДГУЗЛО. Опять что-то не так сказал… что-то не то…

Появляется Семён Божко, за плечами у него висит баян.

СЕМЁН. Куда это Дугова полетела?

ПОДГУЗЛО. Семён Аркадич, вы бы остановили её.

СЕМЁН. Зачем вставать на пути у товарного поезда? Бессмысленно.

ПОДГУЗЛО. Ну что ж, если Карина Викторовна дров наломает… я сделал всё, что мог. Как говорится, силы оказались неравными…

СЕМЁН. Да вы не переживайте, Николай Василич, сейчас все, кто без правды живут, вымирают потихонечку.

ПОДГУЗЛО. В смысле?

СЕМЁН. Ну, говорят, пришествие скоро, сейчас божий промысел идёт. Все, кто врут, воруют, матом ругаются – они все умирают от онкологии или от непонятного вируса…

Худрук смотрит на Семёна, как на инопланетянина, не зная что сказать. Да и стоит ли?..

ПОДГУЗЛО. Ах, вон что!.. Вы серьёзно?

СЕМЁН. Серьёзно. В Интернете пишут – капец стране! Второе пришествие! Я так смотрю вокруг: думаю, может и правы они… Все как-то себя ненормально ведут, будто у многих сдвиг по фазе пошёл.

Семён видит бегущую в их сторону Любовь Васильевну.

Ладно, пойду закуток какой-нибудь поищу, порепетирую. (Уходит.)

ЛЮБОВЬ ВАСИЛЬЕВНА. Николай Василич, что такое с Кариной Викторовной?

ПОДГУЗЛО. А что с ней?

ЛЮБОВЬ ВАСИЛЬЕВНА. Я вот у вас и хотела узнать, что с ней.

ПОДГУЗЛО. Я выполнял поручение дирекции. Передал слова, так сказать. Всё в сдержанных тонах, культурно…

ЛЮБОВЬ ВАСИЛЬЕВНА. Ворвалась в бухгалтерию, стала требовать финансовый отчёт за весь год! Я говорю, вы кто такая? Вы кто такая, чтобы требовать финансовые документы? Она понесла – всех музыкантов обманывают, недоплачивают, про какие-то фальшивые концерта кричала… Ужас какой-то!.. Как будто её науськали. Я уж грешным делом на вас подумала…

ПОДГУЗЛО. Ну уж вы из меня революционера не делайте. Я человек порядочный, культурный. К руководству лояльный.

ЛЮБОВЬ ВАСИЛЬЕВНА. Да нет, я подумала, может, сболтнули чего по неосторожности, мало ли.

ПОДГУЗЛО. А что я мог сболтнуть?..

ЛЮБОВЬ ВАСИЛЬЕВНА. Про письмо не надо бы… что Евстахий Палыч нам его передал.

ПОДГУЗЛО(качая головой). Ай, как нехорошо!.. Надо бы Азап Калиныча предупредить. Вы бы, Любовь Васильна, побеспокоились о своём… (Осёкся.)

ЛЮБОВЬ ВАСИЛЬЕВНА(вскинув брови). Вы о чём?

ПОДГУЗЛО. О начальнике о своём побеспокоились бы.

ЛЮБОВЬ ВАСИЛЬЕВНА. Я уже не понимаю, как он все эти гадости выслушивает!.. И вот опять ему в уши всякие подлости вдувать… Сумасшедший дом какой-то!.. (Уходит.)

У Подгузло в брюках звенит телефон, Он торопливо достаёт его, чуть не роняет.

ПОДГУЗЛО. Алло?.. Мусечка, я тебя прошу, не звони мне на работу в середине дня, у меня репетиции, совещания – ты меня ставишь в неловкое положение… Нет, у меня голос не дребезжит!.. Что говоришь?.. Евстахия Палыча увольняют?.. Но это не может быть!.. Кого-то из Москвы пришлют?.. Мусечка, я не могу вот так вот взять и уволиться отсюда! Без меня филармония просто рухнет!.. Я здесь единственный вменяемый руководитель… Всё-всё, родная, дома поговорим. (Кладёт трубку.) Слава богу, Дуговой про увольнение ничего не сказал.

Откуда-то из темноты появляется Семён с тем же баяном на плече. Он трёт ушибленную голову.

СЕМЁН. Всё, Николай Василич, домой пойду.

ПОДГУЗЛО. Что опять такое?

СЕМЁН. Что-что – в библиотеке репетировать негде. Хотел в котельной поиграть, как саданулся об трубу, аж искры из глаз!.. Не видно ни черта…

ПОДГУЗЛО. Хорошо, хорошо. Вы только в журнале распишитесь, что были на рабочем месте.

СЕМЁН(криво усмехаясь). Это какое же у меня рабочее место? Даже интересно. На книжной полке, что ли? Или возле туалета?

ПОДГУЗЛО(морщась как от кислого). Семён, прекратите! Что вы как ребёнок, ей-богу. Все находятся в такой нестандартной ситуации… Надо как-то с пониманием, что ли…

СЕМЁН. Надоело – когда ко мне с пониманием будут относиться? Зря я тогда бумагу эту вашу подписал.