Ло. Лётная школа

Я собрала влагу с его и моей груди, кровь попала из раны на плече, но так даже лучше, вернее. Шепнула Неназываемому обязательную и забытую давно просьбу. Размазала пот, кровь, смазку и молитву по стволу, поплевала сверху и позволила войти в себя.

Впервые в жизни я сделала это по собственной воле.

Ох, как же много и глубоко. Боже. Ужас тихий. Вроде плавания в штормовом океане или шоколадного десерта, когда ела его впервые в жизни. Или резкого набора высоты в открытой кабине биплана. Глупое сердце глупо екало и выпрыгивало горячо в низ живота. Мы не умрем. Я не верю. Я не хочу!

Я кончила быстро, не поняла сначала, что со мной, испугалась почти до смерти и разревелась от счастья. Неназываемый, это может быть засчитано, как мой самый первый раз?

Чертов барон довольно хмыкнул и, громко выматерившись, довел себя до разрядки за пятерку фрикций.

— Спасибо, — шепнула я, хотела признаться, — ты просто чудо, Максим.

— Тебе спасибо, — ответил так же тихо он. И снова не придумал, как меня назвать. — Я всегда хотел тебя…

Не договорил. Пауза затянулась навечно.

— Убить? — усмехнулась я, вспомнив упражнения Кей-Мерера на моей бедной физиономии.

— И это тоже, — он вздохнул и замолчал окончательно.

Максим так и не снял ладоней с прутьев клетки. Висел надо мной, дыша в затылок глубоко и щекотно. Я мусолила кожу его правого предплечья мокрым лицом. Слизывала кровь с отворившейся раны, та шипела и останавливалась. Когда за нами придут, я перекушу ему горло и убью. Я никому не позволю его мучить.

Я засыпала. Я устала. Чувствовала, как руки Макса натягивают на меня одежду, но помочь ничем не могла. Нет сил. Да и зачем? Когда звери разберутся, что я несъедобная, то пристрелят сразу, хоть в галифе, хоть нет. Из клетки даже выпускать не станут. Но бароны — это особенные люди. Они страшно переживают за свою репутацию. Быть застигнутым без штанов перед лицом смерти! Как это возможно! Да лучше умереть еще сорок раз, но пристойно. Максим опустился каким-то чудом на пол клетки, усадил меня на колени, обнял, устроил мою голову на своем плече. Его поцелуй в лоб — последнее, что я помню.

ГЛАВА 12. Первый вылет

Нас нашел на берегу Залива Изя. Мы спали в обнимку в своей окаянной клетке. Та валялась на боку, зарывшись ребром в холодный песок.

— Фигасе, — сказал обалдело Кацман, ковыряясь неумело в замке лезвием перочинного ножика.

— Дай мне, — приказал Кей-Мерер, вылезая из-под меня.

Изя беспрекословно подчинился. Через пару минут мы с комэском оказались на воле.

— Вот это видок у вас! — восхитился толстяк. Переводил глаза с одного на другого. — Такое ощущение, Ленчик, что ты отсасывал командиру кровь.

— Да, — я засмеялась, — но только кровь.

И тут же шарахнулась от Кей-Мерера. Мало ли. Но тот словно не заметил. Пошел босиком в холодную воду. Не обращая ни на кого внимания, швырнул штаны на сырую гальку и ушел в свинцовые волны с головой. Долго уничтожал с себя вчерашнее. Я успела отмыть лицо от крови и замерзнуть.

— Что это с ним? — спросил Изя негромко. Глядел со священным ужасом на пассы ледяного баттерфляя барона.

— Купается, — пожала я небрежно плечами. Зябко. — Скажи, друг мой, какой сегодня день?

— Да тот же самый, — удивился он, — ты отсутствовал один час сорок минут. Я вернул «У-два» на место, пошел к себе в корпус, чаю горяченького похлебал, потом побрел на берег. Подумал, мало ли, что может случиться, а тут вы. В клетке, в кровище дрыхните.

— Значит, время там идет, как хочет. Не параллельно, — заметила глубокомысленно я.

Комэск вышел из воды. Тяжело прошагал мимо, не взглянул. Остановился напротив Кацмана.

— Вот что, шутники, — заявил он холодно. Не пропустил. Ни дурацкого моего высказывания, ни шушуканья с напарником. В деле, между прочим, спасения его безупречной, командирской задницы! — Запомните: вы оба угнали биплан бригадира, чтобы покататься. Ничего не видели, ничего не знаете. Если хоть слово уйдет наружу, никто из вас в Школе не задержится. Ясно?

— Да, сэр! — Израэль Герш, дважды закованный в клятву молчания, кинул растопыренную пятерню к взлохмаченной башке.

Барон чуть наклонил голову, прощаясь. Не стал дожидаться моего ответа и пошагал широко босыми ногами прочь.

— Твой комэск сказал спасибо или я чего-то недопонял? — пробулькал Изя.

— Его должны были сожрать сегодня на рассвете. Переживает, — засмеялась я вместе с товарищем.

А что еще оставалось? 

Первый вылет! Осталось шесть дней.

Неназываемый, сделай это для меня! Я мечтала выиграть Первый вылет. Бредила. Пусть барон увидит, что я не просто так, что я могу! Пусть резкость скажет, как раньше! Пусть хотя бы взглянет в лицо, а не на левое ухо.

У всех в нашей эскадрилье имелся опыт воздухоплавания и любительские права. Ну, почти. Сиятельный комэск беззастенчиво прицепил к ним новичков, вроде меня. Сам вечно пропадал где-то. Ребята шептались, мол, СБ затаскало нашего командира по инстанциям. А мне все мерещилось, что он скрывается лично от меня.

Я сделала для себя интересные открытия в нынешней своей жизни.