Лорд Теней

Лондонское Святилище обходило Мехико и Лос-Анджелес не только по размеру, но и по внушительности. Оно было, словно огромная шкатулка с сокровищами, сделанная из мрамора и камня, каждая поверхность, казалось, излучала слабый свет. Окон здесь не было, дабы защитить гостей-вампиров. Комната освещалась несколькими факелами с ведьминым огнем. В центре комнаты возвышался фонтан с каменным ангелом. Вместо глаз у него были отверстия из которых, словно слезы, лились потоки воды и наполняли резервуар у его ног. По периметру резервуара были выточены слова: A fonte puro pura defluit aqua.

Из чистого фонтана льется чистая вода.

Со стен свисали серебряные гобелены, но с годами рисунок на них стерся. Между двумя массивными колоннами кругом лежали стулья с высокими прямыми спинками, словно кто-то в приступе ярости опрокинул их на бок. По полу были разбросаны подушки.

Киран бесшумно вышел из-за фонтана. Он стоял, дерзко вздернув подбородок. Такими темными его волосы Кристина еще никогда не видела. Это чернота, казалось, поглощала сияние факелов, не позволяя свету отражаться от прядей его волос.

— Как ты смог открыть дверь? — спросила Кристина, посмотрев через плечо на огромные железные двери. Когда она повернулась обратно к нему, то он поднял руки, ладонями вперед: они были покрыты темно-красными отметинами, словно он взял в руки раскаленную до красна кочергу и крепко ее сжал.

Железо обжигает.

— Нравится? — спросил Киран. Он тяжело дышал. — Вот он я, в вашей железной тюрьме.

— Конечно мне это не нравится. — Она хмуро посмотрела на него. Она не могла ничего поделать с тихим голосом в голове, который спросил ее, почему она пришла. Она не могла остановится — она всё думала о том, что Киран остался один, преданный и потерянный. Возможно, дело в связи между ними, в той, о которой он говорил в ее комнате. Но она ощущала его присутствие и его несчастье, это было похоже на шепот на окраине ее сознания. И этот шепот и ощущение не исчезло, пока она не пошла его искать.

— Кто ты для Марка? — спросил он.

— Киран, — ответил она. — Присядь. Давай сядем и поговорим.

Он лишь настороженно и напряженно на не посмотрел. Словно лесное животное, готовое убежать прочь, стоит ей шевельнуться.

Кристина медленно опустилась на разбросанные подушки. Она натянула свою юбку на колени.

— Пожалуйста, — сказала она, показывая рукой на лежащую напротив нее подушку, словно приглашала его на чашечку чая. Он, словно кот, со вставшей дыбом от напряжения шерстью, устроился на подушке. — Ты спросил, и я отвечу, — сказала она. — Я не знаю. Я не знаю, кто я для Марка и кто он для меня.

— Как такое может быть? — спросил Киран. — Мы чувствуем то, что чувствуем. — Он уставился на свои руки. Они были как и у всех фейри: пальцы длинные, а кожа покрыта множеством маленьких трещин. — В Охоте, — сказал он, — все было по-настоящему. Мы любили друг друга. Мы спали рядом друг с другом и дышали дыханием друг друга, и мы всегда были вместе. Все всегда было искренне. И никогда не было обманом. — Он с вызовом посмотрел на Кристину.

— Я никогда о таком и не думала. Я всегда знала, что это было искренне, — ответила она. — Я видела, как Марк смотрел на тебя, — она сцепила руки, чтобы они не тряслись. — Знаешь Диего?

— Очень красивый и тупой, — ответил Киран.

— Он не тупой. Но сейчас это не так уж и важно. — Поспешно добавила Кристина. — Когда я была младше, я любила его, а он любил меня. Были времена, когда мы были неразлучны, как ты и Марк. А потом он предал меня.

— Марк мне рассказывал. В Стране Фейри его бы убили за проявление такого неуважение к леди твоего ранга.

Кристина не была точно уверена, к какому рангу ее относил Киран.

— В общем, в итоге я подумала, что то, что было между нами было, было ненастоящим. И осознание этого было больнее, чем осознание того, что он просто разлюбил меня, и я тоже перестала его любить. Мы выросли из своих чувств. Но это естественно и часто случается. Намного больнее думать, что твоя любовь всегда была лишь ложью.

— А что мне еще думать? — спросил Киран. — Когда Марк лжет мне ради Конклава, который он презирает…

— Он делал это не ради Конклава, — ответила Кристина. — Ты вообще слушал, о чем говорили Блэкторны? Это ради его семьи. Его сестра в изгнании, потому что она наполовину фейри, и все это ради того, чтобы ее вернуть.

Выражение лица Кирана было непроницаемым. Она знала, что в целом семья для него почти ничего не значила. Трудно было его за это винить. Но Блэкторны, с их реальностичностью, с их хаотичной, честной и абсолютной любовью друг к другу… разве он этого не замечал?

— Значит, сейчас ты уже не считаешь, что твоя влюбленность в мальчишку Розалеса была ложью? — спросил он.

— Это не было ложью, — ответила она. — У Диего есть свои причины поступать так, как он поступает сейчас. И оглядываясь назад, я понимаю, что рада тому счастью, которое у нас было. Плохие вещи не могут быть важнее хороших, Киран.

— Марк сказал мне, — начал он, — что когда вы отправились в Фейри, пука — страж врат — пообещал каждому из вас, что там вы найдете то, чего желаете. Чего желала ты?