Читаем Лоскутная философия (СИ) полностью

"Тонкий вкус" есть порыв к безусловному, где слова не нужны, разве вздохи и шёпот. "Тонкий вкус" заострён на "оно" в глубях личности, что всплывает вдруг в ритме, в жестике, в стиле взгляда, в жаре ладони и в стуке сердца. Он не оценит любвеобильность в виде пожатий рук под казённое "обнимаюшки!", что в ходу у политиков от Кремля и до зоны, чья политичность есть мать насилия, кому слово не значит; слово им - как набор лживых масок их же фальшивости. Но для "тонкого вкуса" это вот слово, коли уж есть оно, образ данности, кров её.

"Тонкий вкус" есть Инакое со своим языком вроде "trrrrrr-ь" вместо акций в пафосных шашнях. Здесь мы и делаем шаг от Ницше, кто, низвергая мир, был, однако, затуркан им и стал раб этикета. "Тонкий вкус" философствует фигой в нос всем политикам. Нелюбовь к ним в нём натуральна, так как политик ярый враг жизни как тип условный, лживый, искусственный. У политика впереди любви: к миру, к людям и к близким, - катит вал ценностей образца подрывающей корни дуба свиньи. За века любовь, подчинённая выгоде, из любви превратилась в фабрику г'oлемов. "Тонкий вкус" жжёт политиков, дабы те не возвысились в мире - в том самом мире, что методически, со времён зиккуратов, вдавливал шишки в плоскость. Всяк ценен в мере, в коей заслуживает бренд вечности. Вот ответ всем политикам.


425

Впечатлительность. Восприимчивый и ранимый дух - он постиг шёпот бездн. Восприимчивость - это дар ощущать тишь взрывом вселенной.


426

Cupidatas rerum novarum.


427

Я бьюсь со словом, с частным и общим, с Логосом, кой есть в том числе бог, понятия, смыслы, принципы, а отсюда мораль, искусство, веры, культуры, цивилизации - вся условность, в смысле от-словность. Я целю рай вернуть как дословность. Вы против плоти? Я - за неё как раз. Плоть первична. Я постиг: кто у-словностям верит, - сказанным за столетия, когда слово вело нас, - значит, и нет того, а есть знак, симуляция. Между нами та разница, что мне б плотью слова запнуть, вам же - плоть обусловить. Мол, не инстинкт прав в качестве плоти - смысл прав, плоть изводящий. Ну, а как плоть правей? Мните, вы - это лишь ваши принципы и понятия, типа "свет", "смысл", "добро", а плоть палка в колёса вашим прогрессам? Кто треплив, тот и пан? Вам всех надо с идеями? А все с плотью не любы? Их как бы нет, да? Сколько их с дней творения? Где могилы их? сгнили? Скот бессловесный? Как бы их не было, раз в них не было Логоса, слов и принципов? Кто же были? - единственно, кто жонглировал смыслами? Лейбниц с Лениным? Ксюша с Пушкиным? Халкидон и Никея? Мы-де, словесные, над "филе" всегда? сверх его непостижной любви и правды? Как бы и нет "филе", хоть в нём ходят с рождения до могилы, ходят брезгливо? Мы и в сортире - взоры вверх или в книгу, где, дескать, дух царит, где те самые "свет", "добро", "смысл" и прочее. Только сикли с рабами - тоже там. Словом тычется: вот убий, смотри! ты левей смотри, различил-таки? понял, как это? просто! но - не убий, ха!.. Плоть же в нас кровь струит, реагирует на тепло и на холод, солнце и воду и существует без слов и принципов, вне добра и вне зла. Но как даст слово зрение, как покажет: глянь! здесь добро лежит, а там зло, - и кровь льёт до инфарктов! до моралистики и до войн кровь брызжет! В плоти же - ровный пульс. Прекратим слова - пульс наполнит ритм истины... Из "филе" мы вдруг как пришли в хомо сапиенс? А вот так: был "филе", но набрался слов - и впал в фарс с орденами, с этикой, с баядерками, с балдахином над троном, с теми же сиклями и рабами, с пакостной властью, полной ГУЛагов, да с не убий под казни, - но за что, странно, плоть отвечает, будто бы сделано не от слов для слов, но, мол, плотью для плоти. А ведь она только жизнь родит, кою слово терзает. Да и в Христе плоть распята, вновь отдувается. Слову что? С Христа прыгнуло в рот и в третий. Чт'o слову? Вот оно, у меня и у вас во рту. А распяли - невинное. Всё равно что распять вместо слова о чаде - чадо.


428

Ты в мире странный? Значит ты сам мир.


429

Все краснобаи как генераторы слов - фразёры, ведшие к пропасти (вспомнить К'eренского, Горбачёва, Ельцина). А их слушатели - глупцы.


430

Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне
12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги