Ловушка для охотника (СИ)

Локи замер, не сопротивляясь. Закрыл глаза, чувствуя, как сильные руки вертят его, словно куклу. Ошейник давил на горло, Локи не мог даже пошевелиться. Тор бросил на пол перчатки. Грубые руки чуть подрагивали от нетерпения, задирая стоявшему на четвереньках Локи рубаху. Плащ тоже полетел на пол. Пальцы Тора, жадные, наглые, шарили по полуголому телу — только ниже пояса. Ощупывали каждую морщинку, каждую нежную складочку промежности и мошонки, мяли и тискали белую упругую попку, а потом один из них потер сомкнутое отверстие.

Локи отрешился от всего, стараясь думать о чем-то другом. Внизу все болело, от твердого пальца, вонзавшегося в его нутро, по телу искрами рассыпалась боль, но Локи уже начал привыкать к ней.

Тор словно поставил себе цель замучить его сегодня по полной. Он то пропихивал палец до конца, вертел им, тяжело дыша и сглатывая слюну, то добавлял сразу еще два, ворочая ими в тепле и влаге, смачно плюя в растянутое отверстие.

Локи чувствовал, как горящий взгляд шарил внутри, глубоко, осматривая самые потаенные места. Стыд заливал краской лицо, губы кривились в невольном плаче. Тор медленно заводился — Локи ощущал, как пальцы входят в него нетерпеливей, жестче, а потом их сменил большой теплый член.

Локи закричал, кусая губы до крови — к этой боли, к размеру Тора он привыкнуть не мог. Его крик словно разбудил в Торе зверя — он грубо стиснул тонкую талию и так двинул бедрами, что у Локи клацнули зубы. Он старался упираться в доски своего жесткого ложа, всхлипывая и роняя слюну на свалявшуюся солому, а Тор таранил его, вгонял резко, до упора, насколько возможно глубоко, и Локи казалось, что внутри все рвется и лопается. Он кричал не сдерживаясь, крик сам рвался из груди, Локи потерял контроль, это уже был не крик, а хриплый сорванный вой.

Тор не останавливался, как про себя ни умолял богов Локи, — он тоже перестал себя контролировать, ему хотелось рвать, ломать, терзать, входить во вздрагивающее тело максимально глубоко, он готов был вывернуть Локи наизнанку или задушить. Оргазм подкатывался и снова отступал, Тор начал уставать, он вкладывал в свои судорожные рывки всю силу, но никак не мог кончить.

Локи не выдержал и упал на лавку, едва не соскользнув с члена. Тор еле успел придержать его бедра и рывком натянуть на себя. Молодой граф лежал на лавке и только в изнеможении постанывал в солому. Тор еще несколько раз медленно вошел внутрь, млея от того, как тесно и жарко влажные стенки смыкаются вокруг его плоти, и прохрипел:

— Сожмись, иначе я тебя порву всего.

Локи сначала не понял, чего от него хотят. Тор развел руками половинки, чтобы видеть, как член с влажным хлюпаньем мелькает между аппетитными полушариями.

— Сожми мышцы, порву, — снова прохрипел Тор, больно впиваясь пальцами в сводящую его с ума задницу. Локи понял и судорожно сжался, чувствуя сильную боль и еще острее ощущая каждое проникновение. Тор вдруг взвыл, навалился на него, ломая, вминая в лавку, бешено вращая бедрами, а потом испустил долгий вдох и замер, вздрагивая всем телом.

Локи был на грани беспамятства, но все равно чувствовал и сбивчивое дыхание, и крупную дрожь, бившую насильника. Тор некоторое время полежал, приходя в себя и ловя последние спазмы наслаждения, а потом встал. Член с противным липким звуком выскользнул из болезненно опухшего входа.

Тор молча подобрал перчатки, привел себя в порядок и ушел, даже не взглянув на графа. Локи некоторое время лежал, как разбитая фарфоровая кукла, а потом медленно приподнялся на локте, оправил рубашку, дотянулся до плаща и завернулся в него с головой. Его трясло, как в лихорадке, а низ живота и зад тянуло болью.

***

Тор приходил к Локи каждый вечер всю неделю подряд. Больше он не сказал ни слова — молча кивал, и Локи сам послушно вставал в собачью позу. Тор задирал ему рубашку и брал, не так неистово, как в последний раз, но тоже долго и грубо.

Локи мучился болями, не мог нормально сходить в туалет. Ему постоянно хотелось есть и пить, он уже не думал ни об унижении, ни о мести, он хотел только одного — чтобы его хоть на сутки оставили в покое. Он окончательно утерял чувство времени и даже не сразу мог бы вспомнить свое имя. Он даже смутно помнил лицо Тора — тот всегда приходил в маске, и взглядами они не встречались. Все, что помнил Локи, — уродливый шрам и огромный член, входящий в его исстрадавшееся тело.

В очередной раз, когда распахнулась решетка камеры, Локи даже не шевельнулся. Но Тор пришел не один, а в компании другого охотника. Вдвоем они завернули Локи в плащ и потащили куда-то. Локи сначала думал, что ему мерещится, но тут ему в глаза ударил яркий, ослепительный, невыносимый дневной свет. Солнца не было, но и обычного хмурого дневного освещения хватило, чтобы глаза Локи заслезились и ослепли.