Ложь и борьба с нею

Возникает вопрос, вправе ли следователь, являясь ответственным должностным лицом, представителем Советского государства, хитрить? Не вступит ли такое поведение следователя в противоречие с нравственными принципами нашего правосудия? Здесь необходимо обратиться к этимологическому содержанию слова «хитрость». Известно, что оно имеет несколько значений. В одном из них — это изворотливость, следование к цели обманными путями, что, безусловно, неприемлемо для советского уголовного процесса. Во втором значении хитрость обозначает изобретательность, искусность в чем — либо. Такого рода хитрость является важным тактическим средствам раскрытия и расследования преступлений, уличения недобросовестного допрашиваемого во лжи. Хитрость всегда была важным оружием в борьбе против происков разведок империалистических государств и внутренней контрреволюции, направленных против Советского государства. В. И. Ленин в статье «Лучше меньше, да лучше» пишет, что для борьбы со злоупотреблениями необходимо «придумывание особых ухищрений», применение «некоторых хитростей, при помощи разведок, направленных иногда на довольно отдаленные источники или довольно кружным путем»[75].

М. С. Строгович, характеризуя «следственную хитрость», пишет: «Нет никаких сомнений в том, что умышленное, намеренное «формирование ошибочного представления» у кого — либо есть обман этого лица, сообщение ему ложных сведений, а не что — либо иное. Но солгать можно прямо, словами, а можно это же сделать более сложным способом, — таким образом, что слова и предложения сами по себе ложными не являются, но они так построены и даны в таком контексте, сказаны таким тоном и с такой мимикой, что тот, кому они высказаны, ложь примет за правду, а правду за ложь. А это есть обман, ложь, которая от того, что она подана в особо хитроумной форме, не делается допустимой; наоборот, она приобретает особо нетерпимый, незаконный и аморальный характер»[76].

Таким образом, М. С. Строгович отождествляет понятия «хитрость» и «обман». Однако обман — это сообщение допрашиваемому ложной информации. Правомерная же хитрость ложной информации в себе не содержит. В ее основе лежит не обман допрашиваемого, а расчет на такую оценку им ситуации, которая приведет допрашиваемого к единственно правильному самостоятельному решению — даче правдивых показаний.

Например, Н. И. Порубов приводит пример, когда при расследовании кражи демисезонного пальто из магазина следователь подобрал аналогичное по цвету и фасону и попросил инспектора уголовного розыска внести его в кабинет во время допроса и повесить в шкаф. Увидев пальто в кабинете следователя, подозреваемый стал проявлять признаки волнения. На предложение следователя дать правдивые показания он признал себя виновным в совершении кражи[77].

В данном случае никакого обмана допрашиваемого со стороны следователя допущено не было. Правильно примененный тактический прием из категории «следственных хитростей» привел к формированию у допрашиваемого ошибочного представления о том, что преступление раскрыто и похищенное пальто обнаружено. Прием этот обладал строго избирательным воздействием; на человека, не виновного в краже, вид принесенного в кабинет следователя пальто не оказал бы никакого воздействия.

В то же время необходимо отметить, что применение такого рода приемов, связанных с демонстрацией какого — либо предмета в расчете на проявление допрашиваемым «виновной осведомленности», допустимо лишь при условии, если следователь не ссылается на этот предмет как на доказательство и не приписывает ему вымышленной роли. В противном случае налицо действительно будет иметь место обман допрашиваемого.

Другим тактическим приемом, вызывающим критические замечания из категории «следственных хитростей», является формирование целей, попытка достижения которых поставит допрашиваемого в положение, раскрывающее его причастность к преступлению. Прием этот чаще всего применяется в ходе других следственных действий, в частности обыска. Однако он может иметь место и при допросе лгущего лица. Например, допрашиваемому дают возможность узнать некоторые источники уличающих его доказательств (например, о показаниях конкретного лица), на которые он в последующем пытается оказать воздействие в своих интересах. Этим он выявит свою причастность к событию преступления, что и используется на повторном допросе с целью его изобличения. В целом названное действие точнее называть не приемом, а тактической операцией (комбинацией), поскольку оно представляет собой комплекс действии и приемов. Ничего противозаконного в ее содержании не усматривается.