Лучше будь слизеринцем! (ЛП)

Рождественские конфеты-хлопушки, как обычно, взрывались, раздражающе дымили; Дамблдор впечатлял всех своим новым колпаком из цветов и праздничной песней; Хагрид все сильнее краснел с каждым кубком вина, пока, в конце концов, не поцеловал Минерву в щеку. К удивлению Северуса, она лишь хихикнула и зарделась, вместо того чтобы оттолкнуть громилу, как тот того заслуживал, а ее шляпа покачивалась из стороны в сторону. Северус редко видел, чтобы она так сильно напивалась перед детьми, и ради нее самой надеялся, что она лишь забыла о прошлом случае и как минимум не сделала ничего более глупого, прежде чем взяться за кубок. Он сделал себе мысленную заметку отказать ей завтра утром в приготовлении антипохмельного, пока она не попросит очень, очень хорошо. И не принесет что-то взамен.

Краем глаза, он заметил, что Поттеру из хлопушек выпала помимо прочего шахматная доска, и задумался, знает ли мальчик вообще, как играть в шахматы. Чутье подсказывало, что не знает. Но, когда ближе к вечеру дети разбрелись кто по гостиным факультетов, кто на улицу играть в яростные снежки — за ними Северус незаметно наблюдал, чтобы никто (Поттер, например) не пострадал, — Гарри, к его удивлению, остался играть в шахматы с младшим Уизли за одним из уменьшенных на время каникул столов.

Как он помнил, до этого Поттер с Уизли не дружили. Уизли больше всех доставал Поттера прошедший семестр и чаще всего обвинял в том, что тот станет темным волшебником, раз учится на Слизерине. Северусу не нравилось ни его отношение к Гарри, ни предубеждения, которые служили его причиной.

Решив разобраться, с чего они вдруг стали общаться, Северус направился к ним. Возможно, они всего лишь были единственными, оставшимися в Хогвартсе со всего первого курса. А может, Уизли любит шахматы больше, чем цепляться к Гарри из-за дурацких предубеждений. Как бы там ни было, Северус был рад, что Гарри сейчас явно нравилось общаться с Уизли. Он лишь надеялся, что мальчик не будет возлагать на дружбу этого рыжеголового слишком много надежд. Иначе сильно разочаруется.

С этой мыслью он остановился возле мальчишек и, сделав вид, что наблюдает за ходом игры, пригляделся к Уизли. Фигуры Гарри уходили с доски, и по тому, как мягко (и неуверенно) он убеждал их слушаться себя, стало ясно, что он никогда не играл.

Игра не требовала большой концентрации внимания, и все же рассеянный рыжик заметил профессора, стоящего через стол от него, лишь несколько ходов спустя. Ничего удивительного: этот болван никогда не замечал ничего дальше своего носа, становясь на уроках такой же угрозой, как и его однокурсник и однофакультетник Лонгботтом. Там, где сидят эти два безруких кретина, пол и потолок придется драить все лето из-за то взорвавшихся, то растаявших котлов, за которыми они не уследили. Северус мечтал, чтобы они заплатили за весь нанесенный урон, и надеялся, что до конца года они не покалечат ни одного ученика — а нынче они учились вместе с его слизеринцами.

— Поверить не могу, что ты не умеешь играть, — тихо сказал Уизли, обескураженно качая головой. — Или не поверил бы, если бы сам не размазал тебя. Ты и правда безнадежен? Вот бы увидеть лица близнецов, когда я сообщу им, что побил в волшебных шахматах Гарри Поттера.

Северус заметил, что задняя часть шеи Гарри покраснела — это означало, что Гарри очень расстроился из-за слов Уизли, но не хотел этого показывать. Как он помнил, магглы, растившие Гарри, наказывали его за жалобы и высказывание своих чувств, так что его молчание в ответ не удивило Северуса. По его напрягшимся плечам он также понял, что мальчик знает, что Северус стоит за его спиной и слышит каждое слово. И это тоже мало удивляло, если помнить, в каких условиях Гарри рос.

Прежде чем рыжий наконец поднял голову и заметил его, Северус приготовил свою лучшую ухмылку. О, какое наслаждение — видеть, как кровь отливает от этого маленького веснушчатого лица! Усмехнувшись про себя, он подумал о той способности внушать ужас первокурсничкам, которой обладал. Как низко он пал, в самом деле.

— П-п-профессор? — сглотнув, спросил мальчик, а его щеки быстро вернули себе свой цвет, стоило Снейпу скривить губы чуть сильнее.

Этот Уизли, в отличие от старших, быстро вспыхивал, и его легко можно было спровоцировать на нахальство и показную смелость. По крайней мере Северус надеялся на это: нет ничего слаще, чем назначить взыскание гриффиндорцу в Рождество.

— Не думал, что манера речи профессора Квиррела з-з-заразительна, — с издевкой произнес Северус.

Поттер лишь выдохнул, но одного этого было достаточно, чтобы понять, что он старается не рассмеяться, хоть и сидит, опустив голову, словно не желает смотреть на то, что происходит.

Щеки Уизли покраснели сильнее.

— Мы просто играем, сэр. Ну, я учу его играть.

Северус поднял бровь:

— Это я вижу.