Лучшие люди (СИ)

— Нет, — произнес он слегка хрипло, внезапно чувствуя прилив стыда. — Я не взял бы никого в рабство.

Чарльз чуть неуверенно улыбнулся ему, как будто пытаясь убедить в этом самого себя.

— Я хочу, чтобы ты был на моей стороне, Чарльз, — произнес Эрик. — Не под каблуком, — а вот это уже больше походило на правду; он слышал облегчение в собственном голосе и видел его в глазах Чарльза. Он потянулся, чтобы легко коснуться его руки, которую Эрик, даже не задумываясь, положил ему на плечо, затем отвернулся к книге.

— Так что именно случилось с этим орденом? — спросил Эрик. — Просто распался?

— Как-то так, отчасти… в 1962 последовал арест и заключение их ли…дера… — его голос сел, и Эрик подался поближе, чтобы разглядеть слова, на которых Чарльз осекся.

“… в сговоре с целью убийства Маггловского Премьер-Министра были приговорены к пожизненному заключению в Азкабане, включая основателя Ордена, Корнелиуса Шоу.

***

— Ты все еще собираешься спорить, нужно ли это делать? Отец Шоу, Эрик, его отец был основателем…

— Я не спорю, Чарльз, — тяжело произнес тот, откидываясь на спинку кресла в комнате Чарльза; пахло чаем и книгами. — Даже я не могу сказать, что в этом случае он все равно не может считаться подозреваемым. Но это слишком опасно. Если он тебя поймает…

— Не поймает. Если ты выполнишь свою часть, — Чарльз вытащил из стола чашку цвета слоновой кости — господи, неужели, ту самую, самопополняющуюся? — и постучал по ней палочкой, пробормотав что-то вроде “Кремас максимус”.

— Но если все так, Чарльз, как ты сказал, если Шоу убил маленькую девочку просто за то, что она магглорожденная и непослушная, он не остановится…

Чарльз отставил чашку, чтобы повернуться к Эрику, сопровождая каждое слово взмахом ладони и шагом в его сторону:

— Вот почему я настаиваю на том, чтобы ты защитил меня.

Он ткнул в него пальцем при последнем слове. Эрик не мог отвести взгляда от его глаз — ярких, жестких из-за страха и злости.

— Это просто, Эрик, — произнес Чарльз, отводя взгляд. — Просто отвлекай Шоу в течение часа. А ему крайне нравится слушать самого себя.

— Тогда пусть он говорит с тобой, пока я буду обыскивать его комнаты, — произнес Эрик; Чарльз отвернулся к чашке, из которой уже почти выливался крем. — Гораздо меньше вероятность того, что он убьет меня прямо на месте.

— Со мной он долго не проговорит. Он знает, что я буду пилить его по поводу обязанностей директора или еще по какому-то поводу, он научился отделываться от меня как можно скорее. Другое дело ты. К тому же, МакГонагалл дала пароль от Башни мне, не знаю, будет ли он работать у кого-то другого.

Эрик покачал головой.

— Мне это не нравится.

— Эрик, послушай меня. Очень вероятно, что этот человек убил ребенка. И я собираюсь сделать все для того, чтобы выяснить это. Я это сделаю. Ты можешь помочь мне или предоставить сделать все в одиночку.

Это, понял Эрик, был не тот мальчик, которого он знал: ранимый, пугливый, бесстрашный только когда он не давал себе время опомниться. Этот мальчик вырос, став мужчиной, который старательно контролировал свое волнение. Он стал более скрытным, упрямым, мудрым, и Эрик даже думать не мог, что такого человека он полюбит еще больше.

Он отогнал от себя видение их двоих, с морщинами, седеющих, сжигающих документы в камине; Эрик рассеяно подносит руку Чарльза к своим губам, когда он передает ему кружку с какао; Чарльз ложится на его плечо, жалуясь на своих учеников…

— Ну? — спросил Чарльз

— Черт, ладно. Ты знаешь, что я не позволю тебе делать это в одиночку.

Чарльз улыбнулся, наполовину довольно, наполовину с облегчением.

— Так и думал.

— Манипулятор.

— Ну, — произнес Чарльз с абсолютной покорностью, — надо пользоваться тем, что имеешь, — он наклонился, чтобы отпить какао; когда поднял голову, его верхняя губа была перепачкана кремом.

Эрик усмехнулся. Может быть, все-таки тот мальчик, которого он знал.

— Тем, что имеешь, — повторил он. — И что есть у тебя, Чарльз?

Чарльз держался абсолютно спокойно, когда Эрик стер крем с его губы большим пальцем.

— Ты, — произнес он так тихо, что Эрик едва расслышал.

— Да, — ответил он, вторя ему. — Я.

***

Чарльз давно приучил себя запоминать сны со всеми подробностями; это было честно, поскольку, в конце концов, именно этого он требовал от своих учеников, и искренне верил, что в снах может быть скрыта ценная информация — не о будущем, конечно, если у человека не было дара Предвидения — о настоящем, о тех вещах, что подсознание не отмечало в бодрствующем состоянии. Иногда оно могло сообщать об этом, только не напрямую, а с помощью символов, и требовалось много времени и размышлений, чтобы понять их.

Иногда не очень.

В этом сне Чарльзу снова было семнадцать, он дрожал, ему было больно. Ссора с Эриком.

— Перестань ныть, Чарльз, у меня могут быть друзья, я не могу проводить с тобой все свое время!

— Это не то… ты никогда не… Ладно, хорошо, не важно, делай, что хочешь!