Лучшие люди (СИ)

— Эрик, — произнес он ровно. — Какого. Черта. Происходит.

— Одолжил его у Саммерса. У меня есть кое-какие идеи по поводу того, как использовать магию для того, чтобы отразить пули, Чарльз. Конечно, единственным способом будет проверить на самом деле. Я знаю, что ты знаешь, как стрелять, — ты жаловался, что твой отец таскает тебя на охоту — так что если бы ты мог целиться чуть в сторону от меня, чтобы я не погиб, если ничего не получится…

— Эрик. Какого дьявола, это школа, Эрик, здесь дети… — Чарльз едва мог дышать. — Ты протащил заряженный пистолет в школу?

— Он уже был здесь. Фактически.

— Да, но Саммерсу он нужен для работы, нет? О боже. Ты действительно… ты действительно ждешь, что я выстрелю в тебя. Прямо здесь. Ты и понятия не имеешь… — Чарльз так и не снял предохранитель, но, казалось, ему хотелось просто отбросить пистолет.

Ухмылка Эрика померкла.

— Да хватит уже, Чарльз, не веди себя так, как будто он тебя укусит. Это всего лишь вещь.

— Да. Да, в этом весь смысл, потому что это просто предмет, но он делает именно то, для чего предназначено оружие.

— Естественно, — произнес Эрик нетерпеливо. — И я не собираюсь наставлять его на учеников, Чарльз, ты считаешь меня идиотом?

— Ох, с кем я вообще разговариваю, ты из тех, у кого принято в одиннадцать лет раздавать палочки, с помощью которых можно наложить смертельное проклятье, ты просто не понимаешь… Эрик, убить кого-то с помощью заклятья требует намерения, все смертельные проклятья становятся возможными из-за того, что ты хочешь убить этого человека, ты не сможешь сделать это случайно. Верно? Следишь за мыслью? Вот почему совершенно безопасно можно сказать “Авада Кедавра!”, и ничего не произойдет, оно ничего не сотворит, если ты не имеешь этого в виду, так? Оружие действует по другому принципу.

Эрик собрался забрать пистолет, но Чарльз только крепче сжал его в кулаке — нет, он не мог позволить Эрику оставить его, зная, что дети магглов бы остереглись брать пистолет, если бы нашли, но чистокровные могли бы даже не знать, что это такое…

— Эрик, пуля летит вне зависимости от того, собирался ты стрелять или нет, — произнес он; Эрик пытался вырвать пистолет из его рук, Чарльз потянул на себя. Бороться за пистолет было очень плохой идеей. — И ты можешь убить кого-нибудь, ты можешь навредить себе или мне, или кому-то из детей, даже не собираясь делать…

— Чарльз, ты целишься в себя, и даже я понимаю, что это значит!

— Не целюсь, — хотя он знал, что это выглядит именно так, а руки Эрика тряслись, и он цеплялся за него…

— Прекрати, прекрати, просто замри! — Чарльз заставил себя сделать то, что сказано, и они застыли, прижимаясь друг к другу, потому что он уже почти развернулся, а Эрик попытался притянуть его обратно к себе. Оба едва дышали; холодный пистолет упирался Чарльзу в живот.

— Эрик, — произнес он как можно более спокойно. — Я не отдам его тебе, потому что ты не знаешь, как с ним обращаться, и я не уверен, что ты сможешь надежно спрятать его. Я собираюсь разрядить его, разобрать, если смогу, и спрятать в своей комнате, пока не решу, что делать с тобой и чертовым Алексом Саммерсом. Вот что я сделаю. Теперь отпусти меня.

Эрик медленно разжал руки, но не отступил.

— Чарльз, — произнес он, дыханьем щекоча его волосы, — ничего бы не произошло. Я бы никогда не причинил тебе вреда.

Чарльз вздохнул, утыкаясь головой в плечо Эрика. Письмо в кармане зашелестело, стоило ему пошевелиться.

— Я знаю, мой друг. Я знаю.

========== Глава 19. ==========

Чарльз знал, что сейчас в дверь к нему постучала Рейвен. Бал начинался через час; она больше не могла тянуть время. Он отвел взгляд от собрания Диккенса, обтянутого кожей, за которым спрятал пистолет — надо прекратить пялиться туда, от этого пистолет не исчезнет — и глубоко вдохнул.

— Войдите.

Рейвен вошла: тихо, застенчиво. В руках у нее была какая-то сине-зеленая ткань.

— Я, эм… у меня твой костюм, Чарльз. Если мы еще идем. Вместе.

Чарльз потер глаза.

— Сядь, Рейвен.

Она закусила губу, положив костюмы на спинку стула, и села рядом с ним на диван. Несмотря на злость, что он испытывал, Чарльзу было больно видеть ее такой тихой. Рейвен была яркой, язвительной и настоящим слоном в посудной лавке. Она никогда ничего не боялась. И определенно, не боялась его.

— Ты спрятала письмо, потому что боялась за меня, — произнес Чарльз.

Рейвен кинула на него взгляд.

— Не потому что ты была зла на Эрика и хотела наказать его? Не потому что ревновала и хотела, чтобы мы держались подальше друг от друга?

— Нет. Я клянусь. Я была зла на Эрика. Я до сих пор злюсь. Но я бы не причинила боль тебе, чтобы и ему было больно, — она изобразила вымученную улыбку. — Я бы причинила боль ему одному, — улыбка померкла. — Кажется… я правда хотела, чтобы вы держались подальше друг от друга. Но не из ревности. Я просто… не хотела увидеть, как он снова причинит тебе боль.

Чарльз глубоко вздохнул, коснувшись своей ладонью ее руки, лежащей между ними.

— Ты бы сделала это снова?