Лук и Красные Холмы

Занудно-повседневные: "почему?", "зачем?", "отчего так?" выдают в человеке homo sapiens, — гордо подумал Лук и нетерпеливо разъял коробок с насвоем на две составляющие, "коробку" и "рубашку". Затем единым росчерком руки, наотмашь — зеленая пыль описала слева направо эффектную дугу — вытряхнул содержимое в душное безветренное пространство! Обе части коробка растоптал, и ногой забил "шпоновые" останки в какую-то земляную нору. Не из сакральной мести к порошку, разумеется, и не со злобы, а просто, чтобы лишнего не мусорить, пусть даже посреди пустой равнины… Суслики простят, пустыня переварит.

Но эта расправа с неудавшимся пороком произойдет через двое суток, а пока Лук решил предметно поразмышлять над испытанным у Самаркандского базара. Зачем ему все это — пробовать, размышлять, вновь и вновь процеживать прошлое сквозь сито воспоминаний?

Вроде бы и нет повседневной нужды в подавляющем большинстве заданных вопросов, но Луку любопытно в этом мире, просто любопытно!

Еда, небось, тоже своего рода наркотик, подобно воде, потребности спать и дышать, но без еды организму никак! Без еды и питья, и особенно без дыхания, жизнь твоя довольно быстро закончится. Стало быть, пищу, коль скоро от нее не избавиться при жизни, следует терпеть с огоньком, облизываясь и требуя добавки!

Мгновению некогда. Вот и ужин прошел, еще один, в череде многих, чаще всего похожих один на другой. На сегодня плов с бараниной, салат овощной, из помидоров, лука, огурцов, сметаны… Даже редиска чуть-чуть туда подкрошена. Лепешки, чай. Ужин сытный и обильный — ибо днем обедать было некогда, все "пахали" в поле, со вчерашнего дня и до нынешнего вечера. Лук не любит запахи "полевой" местной кухни, потому что весьма заметную часть этих "ароматов" дает хлопковое масло, отвратительнейшее, по мнению Лука, из всех растительных. Почему именно оно? — из экономии, ибо, в отличие от подсолнечного, стоит гроши, продается не запечатанными бутылками, а "в налив". Масло местное, неочищенное, самодельное, без специальной подготовки употреблять его в пищу категорически нельзя! Для начала надобно прокалить его как следует, надежно прокалить в казане, чтобы на километр вокруг набулькало жирным вонючим хлопковым чадом! Потом уже — так-сяк, но — можно в пищу заправлять. А салат — нет, все равно нет, салат овощной только со сметаной! Или с подсолнечным маслом, но это за ним в Ташкент нужно ехать.

Все кто хотел добавку — получили ее. Чаем запить — вот он, пей от пуза. И отдыхай. И размышляй о вечном, презрев суету. В "гостиничном" бараке ой, как душновато, а в крохотном полудворике перед ним обдувает слегка вечерним ветерком. Но куда тут мыслям, когда отвлекают почем зря!? Во, как раз кто-то в Искандеровых тапочках подшаркал!

— Не возражаешь? — Искандер присел рядом на поваленный, лежащий вдоль барака прямо под окном, бетонный фонарь, который давно уже служит временщикам-постояльцам импровизированной скамейкой-завалинкой: парень с самого раннего утра не жрал, не успел, теперь, вот, насытился по самые уши и очень этим доволен: жизнь опять хороша! Он хлопает руками по карманам, проверяет наличие ключей от машины, бумажника, темных очков, курева, а сам, вдруг вспомнив нить незаконченной вчерашней беседы, начинает возражать давешним поправкам интеллигентика Лука, не знающего жизни, и даже вознамерился приватно поддеть-поддразнить: ну, ну, и чем, дескать, домушник отличается от скокаря?

У них с Луком, за время совместных переездов по городам и весям, вошло в привычку — спорить и подначивать друг друга по всяким пустячным поводам, но до драки дело ни разу не дошло. Более того — так и не поссорились ни разу! Сошлись характерами, что называется.

Лук, тут же повелся на подначку и, начисто забыв о философском состоянии духа, о жажде размышлять над извечными проблемами бытия, пространно и веско объясняет различие между шнифферами, домушниками и скокарями.

— …фферы и домушники по сто сорок четвертой, без вариантов, не спорю, а скокари — это извини, это вааще! Это на уровне плинтуса! Ни подготовки, ни квалификации, ни ума! Взял техническое средство фомку, взломал первую попавшуюся дверь в квартиру, а там бабка-пенсионерка, и вот ты уже получил свой трудовой максимум, от шести до пятнадцати, по сто сорок шестой и громыхаешь в "столыпине" на восток. Только не на ваш, курортный, а на Дальний Восток, или на Крайний Север, поближе к хищным тюленям!

Искандер, услышав столь энергичную пространную тираду-ответ, аж рот разинул — зуб золотой блеснул! — тут незажженная сигарета и выпади на землю! Искандер встал, потянулся, было, поднимать… А Лук-то смотрит своими пучеглазами, да еще и подколоть пытается, да еще и с "понятийным" уклоном! Весь из себя ехидный!

— Что, Искандер, на щепочку упала, да?