Мадикен и Пимс из Юнибаккена

Ну ещё бы! Очень даже хотят. Мадикен и Лизабет, конечно, понимают: это не совсем то, что поездка в Копенгаген, но всё-таки! Они тут же вскакивают с постели и начинают упаковывать вещи, которые возьмут с собой в дорогу. Мама приходит помочь им и, пользуясь случаем, даёт дочкам наставления. Довольно много всяких наставлений. Она боится отпускать своих девочек на Яблоневый Холм. Но папа считает, что детям полезно пожить самостоятельно и испробовать свои силы.

— Да и что может случиться? — удивляется он — Более спокойного места, чем Яблоневый Холм, на всей земле не сыщешь.

— А бычки? Или ты забыл? — напоминает ему мама.

И предупреждает, чтобы Мадикен с Лизабет не подходили близко ни к бычкам, ни к бодучим баранам, ни к норовистым лошадям, ни к злобным коровам, ни к острым косам, ни к глубоким колодцам. Им запрещается падать в навозные лужи и сваливаться с нагруженных сеном возов, им следует остерегаться змей и клещей, слепней и двухвосток, шершней и других насекомых, которые могут их ужалить.

Теперь Яблоневый Холм представляется Мадикен отнюдь не самым спокойным, а, напротив, самым опасным местом на земле.

— А больше нам ничего не надо запомнить? — спрашивает она.

Ну разумеется, они должны регулярно умываться и чистить зубы по утрам и вечерам, не забывать говорить «спасибо» после еды, ложиться вовремя спать, слушаться взрослых и быть вежливыми с тётушкой и дядюшкой Карлссонами, которые так любезно принимают их в самый разгар сенокосной страды.

— А с Майей и Турэ нам можно вести себя, как обычно? — спрашивает Лизабет.

Жизнь на Яблоневом Холме начинает казаться ей не слишком заманчивой.

Мама с папой тоже собираются в дорогу. Папа радуется и напевает: «Мы поедем в Копенгаген денька на два, на три..», но мама не перестаёт думать об опасностях на Яблоневом Холме и с трудом понимает, как она только отваживается уехать.

— Я была бы спокойна, если бы знала, что дети остались дома, в Юнибаккене, с Альвой — объясняет она папе, Но папа решительно заявляет, что хочет, чтобы его дети увидели, как живут другие люди, чем они занимаются. Дети должны знать, что жизнь не везде такая, как в Юнибаккене.

Ну конечно, мама это понимает, но всё-таки беспокоится и непрестанно спрашивает Мадикен, хорошо ли та запомнила её наставления.

— Ну да, — отвечает Мадикен и повторяет все напутствия, слегка поддразнивая маму: — Нам надо остерегаться тётушки Карлссон, чтобы она нас не укусила. И ещё мы должны регулярно умывать дядюшку Карлссона в навозной луже по утрам и вечерам, и не подходить слишком близко ни к каким зубным щёткам, и обязательно быть послушными и вежливыми с бычками, так?

— Да, примерно так, — вздыхая, говорит мама — Но хорошо, если бы ты запомнила ещё и то, что ты старшая сестра и на сей раз должна быть немного разумнее.

Рано утром Альва отвозит обеих девочек в лодке на Яблоневый Холм. Они всплакнули немножко, прощаясь с мамой и папой, которые очень спешили на поезд. И ещё они немножко всплакнули, прощаясь с Альвой, когда она сдавала их с рук на руки тётушке Карлсон в кухне её дома на Яблоневом Холме. Заметив, что детям грустно, тётушка Карлссон говорит:

— Не хотите ли пойти со мной покормить цыплят?

Ну конечно, они хотят. Цыплятки такие маленькие, хорошенькие, да и мама не говорила, что их надо опасаться. Теперь девочки больше не плачут, и Альва преспокойно может ехать домой.

— Да, можешь ехать, — отпускает её Лизабет, и они с Мадикен торопятся на птичник.

Там полным-полно цыплят, и все они хотят варёных яиц, которые приносят им Мадикен и Лизабет. Тётушка Карлссон разрешает каждой из девочек подержать цыплёночка в руках, только совсем чуть-чуть. А потом дети идут за ней в курятник собирать снесённые курами яйца.

— Что вы делаете? Не дразните петуха! — пугается тётушка Карлссон. — Ведь когда он злится, он норовит выклевать глаза.

Ого, если бы только мама знала!

— Про петуха она забыла, — говорит Мадикен.

Тётушка Карлссон не понимает её слов, а вот Лизабет — той всё ясно.

Однако петух не может до смерти перепугать их, и вот уже девочки начинают всё больше и больше осваиваться на Яблоневом Холме. Крестьянская усадьба Карлссонов на редкость привлекательна, её красные домики уютно расположились высоко на холме среди яблонь и вишен. Да там кто угодно мог бы распрекрасно прижиться.

— Представляешь, мы будем здесь целых четыре дня, — говорит Лизабет — Ну разве ты не рада, Мадикен?

— Да-а, — отвечает Мадикен. — А в Копенгаген я никогда в жизни не поеду, так я решила.

И тут с луга возвращается дядюшка Карлссон с первым возом сена, Он машет девочкам рукой и прогромыхивает мимо них на своём возу по мосту прямо на сеновал. Мадикен с Лизабет бегут за ним. Должны же они поздороваться с дядюшкой Карлссоном. И с Майей, конечно, тоже. Она стоит на сеновале, высоко-высоко, и принимает сено, которое сгружает её отец.

А ещё девочки приветствуют Фрейю и Конке.

— Никакие это не буйные лошади, а очень добрые и послушные лошадки, — утверждает Мадикен — И к ним нам можно подходить близко сколько угодно.