Мадикен и Пимс из Юнибаккена

С людьми, стоящими вокруг, тоже что-то происходит. С теми, кто обещал бургомистерше бойкотировать служанку Энгстрёмов. Теперь они обо всём забыли. Они всё больше воодушевляются и начинают подпевать и хлопать в ладоши в такт музыке.

Мадикен смотрит на папу. Он всем своим существом выражает бурный восторг и радостно говорит маме:

— Смотри внимательней, Кайса, ведь ничего прекрасней ты никогда не увидишь!

Бургомистерша не хлопает в ладоши и не поёт. Она уже и так слишком много пела.

Зато бургомистр, который тихонько просидел весь вечер за столом, распивая пунш, теперь, наконец, поднимается на ноги и, увидав кружащуюся по залу чёрно-белую пару, удовлетворённо хлопает в ладоши (и он тоже!) и с восхищением спрашивает жену:

— Где ты только раздобыла их? Смотри, как прекрасно они танцуют, честное слово!

— Тебе пора домой, — недовольно ворчит в ответ бургомистерша.

А музыка всё играет и играет. Музыканты никак не хотят останавливаться. Наконец бургомистерша начинает сердито махать им рукой, и тогда они замолкают.

Трубочист кланяется Альве, потом — бургомистерше и всей остальной публике. А затем предлагает девушке руку, и оба они, напевая, направляются к выходу. Но прежде чем покинуть зал, мастер Берг оборачивается и громко говорит:

— Я увожу с собой Белый Ландыш! А вы теперь можете танцевать сколько угодно, долгоножки трусливые!

Вернувшись домой с бала, Мадикен застаёт Альву в кухне. Уже глубокая ночь, а девушка всё не ложится. Она сидит за столом, попивая молоко с сухарями, и вид у неё — блаженно-счастливый. Белое платье ещё на ней, однако теперь оно не такое уж белое. На талии платье совсем чёрное.

— Я просто влюблена в этого трубочиста, — заявляет Альва.

Мадикен сразу начинает беспокоиться:

— Ты что? Тебе нельзя в него влюбляться. Ведь он женат и у него пятеро детей.

— Да я знаю, — отвечает Альва — Потому и влюбилась в него только до четверга. Ну самое позднее — до пятницы. А потом я снова поумнею, но пока… я так влюблена в него, что, того гляди, лопну!

— То-то и видно по тебе, — успокоенно произносит Мадикен.

Ладно уж, пусть Альва побудет влюблённой, на только до пятницы.

Мадикен зевает. Ей хочется спать. Никогда ещё она не ложилась так поздно. Но перед сном девочка непременно должна рассказать Альве одну вещь.

— Знаешь, что сказал папа, когда они надумали выбирать королеву бала? Знаешь, что он крикнул тогда на весь зал?

— Нет, а что? — интересуется девушка.

— Вы опоздали, крикнул он, королева бала только что ушла домой!

— Ну и дела! — смеётся Альва.

МОЙ СЫН — НЕБЕСНЫЙ ВЛАСТЕЛИН

Вот осень и началась всерьёз. Дождь льёт так, словно решил смыть с лица земли весь Юнибаккен. Мадикен ходит в школу в дождевике и в высоких сапогах, а домой возвращается промокшая, усталая, сердитая, и сапоги её заляпаны глиной. Лизабет — той хорошо, она может сидеть с мамой в углу дивана у огня и слушать сказки, в то время как сама Мадикен сидит в школе на жёсткой скамье и слушает одни лишь объяснения учительницы по поводу того, какими буквами записывается в шведском языке звук «ш».

— И знаешь, каждый раз разными, — жалуется она маме. — Почему нельзя навести тут хоть какой-то порядок.

Мадикен растягивается на полу у огня, Теперь ей тоже можно понежиться в тепле и уюте.

Мама шьёт одёжку для будущего малыша. Лизабет вяжет крючком. Девочка так старается, что даже раскраснелась, ведь она только учится, а это трудно.

— Я вяжу что-то нашему младшему братишке, — сообщает Лизабет сестре.

Ей ещё самой не известно, что она вяжет.

— Шапочку или маленькое одеяльце — посмотрим, что получится, объясняет Лизабет, а вслед за ней и мама повторяет почти то же самое:

— Мальчик или девочка — посмотрим, что получится. Нельзя же с уверенностью сказать, что у вас появится именно братик.

Всё выяснится не раньше, чем на рождество. Но колыбельку, в которой некогда лежали Мадикен и Лизабет, мама уже принесла вниз с чердака и теперь с помощью Альвы обтягивает её новой тканью в цветочек и нашивает новые воланчики. Они с Альвой без конца толкуют о том, как очаровательно преображается старая люлька.

Для папы нет ничего хуже этих «воланных разговорчиков» — так он называет всё, о чём бы мама с Альвой сейчас ни рассуждали.

— Нет, спасибо, увольте меня от ваших воланных разговорчиков — отказывается он, когда мама, у которой иногда собираются на чашечку кофе её приятельницы, изъявляет желание, чтобы он зашёл к ним и поздоровался с дамами.

Папа несколько обеспокоен тем, что же будет, когда Мадикен с Лизабет достаточно подрастут и тоже начнут вести подобные «воланные разговорчики». Просто необходимо, чтобы в доме появился мальчик, думает папа, впрочем, ещё одна девочка доставит ему не меньшую радость.

— Сколько бы у нас ни народилось таких девчонок, их никогда не будет слишком много, — говорит он.

Но прежде чем у них кто-то появится, надо прожить целую осень, длинную и тёмную, а это так трудно, считает Мадикен.

— Живёшь-живёшь, а ничего не случается — жалуется она Альве.

— Как ничего? — удивляется Альва — Да разве у нас не случилось в погребе наводнение?