Мадикен и Пимс из Юнибаккена

После обеда Мадикен отправляется в Люгнет, чтобы сделать рождественский подарок Аббэ. Девочка дарит ему книгу, которую нашла на чердаке в сундуке, битком набитом старыми книгами. Она называется «Среди пиратов и разбойников». Книга действительно жуткая, если судить по картинке на обложке.

— Отличная книга, — говорит Аббэ.

Он любит читать про всякие ужасы, уж Мадикен-то знает.

Аббэ теперь совсем выздоровел и снова начал печь крендели. Какая удача! Ведь к рождеству люди покупают много кренделей.

Дядюшка Нильссон наложил их полный пакет. С этим пакетом он пойдёт сейчас к бургомистру, ну да, поскольку в рождество тот платит за крендели чуть больше и угощает сигарой, как утверждает дядюшка Нильссон.

— Но потом ты непременно сразу же вернёшься домой, — с беспокойством говорит тётушка Нильссон.

Дядюшка Нильссон похлопывает её рукой по спине.

— Цвети без горя и заботы,
О Лилья Сердца Моего —

произносит он и уходит.

Каждый сочельник, когда уже стемнеет, Мадикен с папой отправляются на прогулку по городу. Это неотъемлемая часть праздника, так же как ёлка и рождественские подарки. В церкви в это время идёт праздничная служба. Мама, Лизабет и Альва обычно ходят туда. А вот папа никогда не ходит в церковь. Он почти такой же безбожник, как дядюшка Нильссон, но ему это простительно, потому что на всей земле не найти безбожника лучше и добрее его. Мадикен очень любит эту свою прогулку с папой в сочельник вечером, она сё ни на что не променяла бы. Только вдруг папа сейчас не захочет идти гулять, ведь сегодня них такой странный сочельник и совсем нет никакого порядка. Надо поскорей это выяснить.

Но папа всё-таки собирается гулять. Он уже ждёт дочь в прихожей.

— Пойдём, — говорит он, — мама хочет избавиться от нас ненадолго.

Лизабет с Альвой уже давно ушли в церковь. Звонят колокола. Колокольный звон плывёт над городом, по которому бредут папа с Мадикен. Они идут тем же самым путём, каким ходят каждый сочельник. По кривым улочкам вдоль домишек, таких же маленьких, как и домик Линус-Иды, и таких низеньких, что Мадикен берёт снег прямо с крыши, когда хочет скатать себе снежок. Улицы темны, но в домах почти всюду горит свет. У тех, кто здесь живёт, нет штор, им безразлично, если кто-то заглядывает к ним в окна.

— Вообще-то подглядывать нехорошо, — говорит папа. — Но зато ты видишь теперь, что тут живут не так, как в Юнибаккене, верно?

Да, совсем не так, как в Юнибаккене! И всё же многие жилища кажутся Мадикен довольно уютными. Хотя здесь и тесновато, и довольно убого, и мебели маловато, и детям не хватает места для драк и игр. Тем не менее хозяева постарались украсить к рождеству свои каморки. Однако тут немало найдётся и таких домишек, которые выглядят очень уныло.

— Не хотелось бы мне там жить, — роняет Мадикен.

— Я тебя понимаю — отвечает папа.

А красивы всё-таки заснеженные улицы и дома с белыми крышами, думает вслух Мадикен, и папа соглашается с ней. Мадикен сколько угодно могла бы ходить по этим улицам. Теперь наконец-то чувствуется рождество. Ей даже не хочется возвращаться домой в Юнибаккен с его болями и акушерками. Но папа уже поворачивает обратно.

— Здорово, однако, жить в Юнибаккене! — радуется Мадикен, завидев среди заснеженных деревьев под звёздным небом свой красный дом. Во всех окнах горит свет, и, когда смотришь на Юнибаккен со стороны, можно подумать, что сегодняшний сочельник — самый обычный.

В Люгнете тоже светло. И ещё Мадикен замечает во дворе у Нильссонов какой-то слабый мерцающий свет в снегу, совсем рядом с калиткой. Что же это светится там, в темноте, неужели Аббэ сделал снежный фонарь?

— Ты иди — говорит девочка папе. — А я скоро приду.

Ей непременно надо разузнать, что мерцает за калиткой.

Оказывается, огонёк сигары дядюшки Нильссона.

Сей доблестный глава семьи лежит себе в снегу на спине и преспокойно курит. Мадикен пугается.

— Дядюшка Нильссон, почему вы здесь лежите?

Он вынимает изо рта сигару.

— Да видишь ли, маленькая Мадичка, я услыхал, как кто-то только что шлёпнулся навзничь у нас во дворе, а шлёпнулся-то, выходит, я сам.

— Вы больны, дядюшка Нильссон? — спрашивает Мадикен.

— Нет, — отвечает тот — Я пьян, да, то есть нет, не слишком пьян, но всё-таки не могу подняться, не испортив своей сигары. Вот я и решил выкурить её сначала, Но если ты сделаешь доброе дело и позовёшь сюда моего Злодиолуса, я буду тебе очень признателен. Скажи ей, что мне нужна её поддержка.

— Бедная тётушка Нильссон, — сердито говорит Мадикен.

Но дядюшку Нильссона это не трогает. Он преспокойно лежит на снегу, курит и между затяжками декламирует стихи:

— Я засыпаю, взгляд устремив
К сверкающей россыпи звёздной…

— Засыпайте, засыпайте! — ещё более сердито произносит Мадикен и отправляется за тётушкой Нильссон.

Какой странный сочельник! Мадикен и Лизабет ложатся спать, как в самый обычный вечер.

— Например, во вторник в октябре или в любой другой будний день, — замечает Мадикен, когда Альва укутывает их и желает им, вместо мамы, доброй ночи.