Маленькие женщины, или Детство четырех сестер

— Разве бы тебе не хотелось лучше, чтобы она вышла за богатого человека? — спросила Джо, когда голос матери немного дрогнул при последних словах.

— Деньги — очень хорошая и полезная вещь, Джо; и я надеюсь, что мои девочки никогда не будут слишком нуждаться в них, но и не слишком соблазняться ими. Мне было бы приятно знать, что Джон солидно пристроен к какому-нибудь хорошему делу, которое бы давало ему доход, достаточный для того, чтобы не делать долгов и устроить Мегги обеспеченную жизнь. Я совсем не имею претензии на великолепное состояние, высокое положение или громкое имя для моих дочерей. Если знатность и деньги придут вместе с любовью и хорошими качествами, я приму их с благодарностью и буду радоваться вашей счастливой судьбе; но я знаю по опыту, как много истинного счастия бывает в простом маленьком домишке, где заработывается хлеб насущный, а некоторые лишения придают прелесть редким удовольствиям; я рада, что Мегги начнет свое хозяйство скромно, так как, если я не ошибаюсь, она будет богата с другой стороны, обладая сердцем хорошего человека, а это гораздо ценнее всевозможных состояний.

— Я понимаю, мама, и совершенно согласна с этим; но я так разочаровалась насчет Мегги, я было положила, что она выйдет за Тэдди когда-нибудь и всю свою жизнь проведет в роскоши. Разве бы это не было славно? — спросила Джо с сияющим лицом.

— Ведь он моложе ее, как тебе известно, — начала миссис Марч, но Джо перебила:

— О, это ничего не значит; он довольно солиден для своих лет, и такой высокий; он может вести себя совсем как большой, если захочет. К тому же он богат, великодушен, добр и всех нас любит; ну, и, по-моему, это ужасная жалость, что мой план расстроен.

— Я думаю, что Лори еще не дорос до Мегги и теперь он еще слишком смахивает на флюгер, чтобы кому бы то ни было можно на него положиться. Не строй планов, Джо; предоставь времени, да собственным сердцам твоих друзей решить эти вопросы. В такие дела мы не можем безопасно вмешиваться, и лучше нам не забирать себе в голову всей этой «романической чепухи», как ты ее называешь, а не то, пожалуй, еще испортим свои дружеские отношения.

— Хорошо, я не буду; только я ненавижу, когда все идет шиворот-навыворот и спутывается, когда стоит только тут подстричь да там подрезать, и все бы пошло как по маслу. Хотела бы я, чтобы мы могли носить на голове какие-нибудь железные обручи, которые бы не давали нам вырастать. Но бутоны должны быть розами, а котята — кошками, к сожалению!

— Что вы там толкуете о железных обручах и кошках? — спросила Мегги, осторожно входя на цыпочках в комнату с оконченным письмом в руке.

— Просто одна из моих глупостей. Я иду спать, иди и ты, Пегги, — отвечала Джо, представляя собой воплощенное замешательство.

— Совсем как следует, прелестно написано. Пожалуйста, прибавь, что я шлю мой привет Джону, — сказала миссис Марч, пробежав глазами письмо и возвращая его обратно.

— Ты называешь его Джоном? — спросила Мегги, улыбаясь и глядя в глаза матери своими невинными глазами.

— Да, он был нам настоящим сыном и мы очень полюбили его, — возразила миссис Марч, отвечая на ее взгляд испытующим взором.

— Я рада этому; он такой одинокий. Покойной ночи, милая мама. Как невыразимо приятно, что ты здесь, — спокойно отвечала Мегги.

Мать поцеловала ее очень нежно, и когда она вышла, миссис Марч сказала про себя со смесью удовольствия и сожаления: «Она еще не любит Джона теперь, но скоро научится любить».

ГЛАВА XXI Лори шалит, а Джо улаживает

На другой день лицо Джо было достойно изучения, так как тайна очевидно тяготила её и она находила, что очень трудно удержаться от таинственного и значительного вида. Мегги заметила это, но не трудилась делать никаких расспросов, зная очень хорошо, что с Джо лучше всего держаться системы противоречия, и была твердо уверена, что ей расскажут все, если только она ничего не будет спрашивать. Поэтому она особенно удивилась, когда молчание не прерывалось и Джо стала принимать покровительственный вид, окончательно взорвавший Мегги, которая в свою очередь облеклась в невозмутимое спокойствие и сдержанность и исключительно занялась матерью. Это все предоставило Джо самой себе, так как миссис Марч заменила ее в качестве сиделки и велела ей отдыхать, двигаться и развлекаться после продолжительного заточения.

Так как Эмми не было дома, то Дори оставался ее единственным прибежищем, но как ни любила она его общество, на этот раз однако она скорее опасалась его, зная, какой он был неисправимый дразнилка, и страшась, что он выведает от нее ее секрет.