Маленький чайный магазинчик в Токио

А он… да кто бы говорил! Их интрижка, или как бы это ни называлось, на самом деле ничего для него не значила. Немного повеселились. Лишь эпизод. Юми – вот единственный человек, о котором он правда заботился, и да, от этого Фионе было больно! Нет, она не ждала, что Гейб ее полюбит, но видеть, что он способен любить кого-то, кто этого не заслуживал… было очень мучительно. Так сильно, что ощущалось на физическом уровне, отдавалось под ребрами глухой ноющей болью. Она схватилась за живот, сдерживая слезы. У нее не было ни единого шанса быть с Гейбом – она всегда это знала… Но сейчас, когда это стало для нее так очевидно, почему-то стало невыносимо.

Она услышала шум внизу и выпрямилась, смахивая слезу, которая имела неосторожность вырваться на свободу.

Глава 25

Сэцуко протянула руку, ее бледная кожа резко выделялась на фоне черной матовой банки с чаем с золотыми иероглифами. Фиона поняла – это идеальный снимок. Переведя дыхание, она нажала на кнопку на этот раз медленно, чувствуя, как ее гнев рассеивается при виде уверенной, спокойной и грациозной Сэцуко.

Первые пятнадцать минут ею управляли ярость и неистовство – она крутилась, словно ниндзя, и делала снимки налево и направо, жадно пытаясь запечатлеть каждый представившийся образ туристов: вот они рассматривают крошечный магазинчик, трогают и поднимают вверх чаван, что-то воркуют и восклицают, вдыхая ароматы чая, делятся впечатлениями о том, как посетили чайную церемонию. Фиона смотрела на них как на захватчиков, но теперь, когда туристическая группа уехала, вокруг стало так тихо, и это подействовало на нее успокаивающе. Ничего не говоря, Сэцуко заварила маленький чайник чая, поставила его на поднос с тремя чашками матча и отнесла на один из столов.

– Проходите, садитесь!

Она похлопала по скамейке рядом с собой.

Фиона отложила камеру и стала наблюдать, как Сэцуко наливает три чашки чая с ароматом жасмина и пододвигает одну к ней. Она ничего не говорила, просто потягивала свой чай и ждала. Рядом с ней Фиона ощущала ее абсолютное спокойствие.

Фиона сглотнула, пытаясь справиться с комком в горле. Она стала внимательно рассматривать один из бумажных фонариков, свисающих с крыши: длинная красная кисточка танцевала на легком ветерке, проникавшем через открытое окно.

Сэцуко положила изящную руку поверх руки Фионы и одарила ее грустной, нежной улыбкой.

– Что случилось?

Фиона издала тихий звук, наполовину смешок, наполовину сдавленное сопение.

– Я снова влюбилась в Гейба. Глупо, правда?

– И это не приносит тебе радости?

Словно безмолвный призрак появилась Харука и скользнула на скамейку, отчего Фиона прижалась к Сэцуко. Несмотря на то, что ей этого не хотелось, Фиона все-таки улыбнулась. Будто у нее два телохранителя по обе стороны. Она почувствовала к этим двоим такую любовь.

– Но он все еще влюблен в Юми.

Харука, сидящая рядом, по-настоящему зарычала, и это вызвало еще один тихий смешок у Фионы. Она взяла Харуку под руку – она и не помнила, чтобы так сидела с родной матерью. Что-то в присутствии этой пожилой женщины успокаивало и заземляло ее. Просто находясь в магазине, Фиона мыслила более ясно.

– Известный английский поэт Теннисон как-то сказал: «Лучше любить и потерять, чем вообще никогда не любить». Прямо сейчас мне трудно в это поверить, – она положила ладонь на грудь.

Харука кивнула.

– Моно-но аварэ. Это переводится как печальное очарование, радость влюбленности, которую огорчает потеря этой любви. Радость цветения вишни и печаль от осознания того, что это продлится совсем недолго.

Они сидели втроем в тишине, пили чай и задумчиво смотрели в окно на сад Харуки. Фиона внимательно глядела на лепестки плакучих вишен, что кружились, как снежинки, и на резные листья клена, что танцевали на легком ветерке. Несмотря на тяжесть в груди, она могла оценить красоту сада. Словно свет после тьмы, смех после слез и счастье после печали. Рядом она чувствовала тепло тел Сэцуко и Харуки, крошечных неукротимых женщин, поддерживающих ее в трудную минуту.

– Цветы опадут, – сказала Харука. – Но мы будет хранить воспоминания о них.

Фиона подумала об этом и робко улыбнулась. У нее были воспоминания о Гейбе. Она должна их лелеять.

Харука похлопала ее по руке.

– Как цветущая вишня, ты полюбишь снова.

– Надеюсь…

– Но если ты не войдешь в пещеру тигра, ты не сможешь поймать его детеныша. – Харука повернулась и одарила ее уже знакомым бесстрастным взглядом.

– Думаю, это переводится как «кто не рискует, тот не выигрывает». – Она печально посмотрела на своих собеседниц. – Я рискнула и выиграла, но теперь пришло время возвращаться домой.

Харука покачала головой.

– Упади семь раз, встань восемь, – яростно сказала она.

Фиона сделала глубокий вдох.

– Я знаю, что смогу, но я хочу поблагодарить вас за все.

Гейб – это только часть. Фиона всегда знала, что он не для нее, и, если быть до конца честной, он гораздо больше подходил светской Юми и ей подобным.

Она не хотела, чтобы ее воспоминания были негативными.