Маленький друг

– Знаешь что? – спросил Хили (не вытерпев, он вытянул ногу и потыкал жука большим пальцем) – В “Шоу Рипли”[20] была история про тетку, которая себе в могилу установила телефон. Набираешь номер, и телефон звонит под землей. Вот бред, правда? – Он уселся рядом с Гарриет. – Слушай, а прикинь вот что? Не, ну круто же. Представляешь, если б у миссис Бохэннон в гробу был телефон, и она такая звонит тебе посреди ночи и говорит: где мой желтый парик? Отда-а-а-а-а-ай мой желтый парик!

– Только попробуй! – оборвала его Гарриет, глядя, как он, изображая привидение, тянет к ней руки. Миссис Бохэннон играла на органе в церкви, она долго болела и умерла в январе. – И миссис Бохэннон в парике похоронили.

– А ты откуда знаешь?

– Мне Ида сказала. У нее все волосы выпали из-за рака.

Несколько минут они сидели молча. Хили поискал взглядом гигантского жука, но – увы – тот уже уполз; Хили покачался из стороны в сторону, принялся ритмично постукивать кедом по металлической приступке – бум, бум, бум, бум…

Что это за история с могилой, о чем она вообще говорит? А он ведь ей все рассказал. Хили уже было настроился на то, как они будут мрачно перешептываться в сарае, строя заговоры и планы, обдумывая месть – да пусть бы Гарриет даже подраться с ним решила, все лучше, чем ничего.

Наконец он нарочито шумно вздохнул, потянулся, встал.

– Ну ладно, – солидно сказал он. – План такой. До ужина тренируемся с рогаткой. На нашей тренировочной площадке. – Тренировочной площадкой Хили называл отгороженный участок у себя на заднем дворе, между огородом и сараем, куда отец ставил газонокосилку. – Через день-два перейдем на лук и стрелы…

– Мне не хочется играть.

– И мне тоже, – обиженно ответил Хили.

Ну да, лук и стрелы были детские, с голубыми присосками – играть с такими было уже ниже его достоинства, но все равно – лучше такой лук, чем никакого.

Но эти его планы Гарриет нисколечко не интересовали. Хили сделал вид, что глубоко задумался и через пару минут, вскричав: “О!”, как будто бы его только что осенило, предложил рвануть к нему и “проинспектировать”, как он выразился, имеющееся у них оружие (хотя и сам прекрасно знал, что всего оружия у них – духовое ружье, ржавый перочинный ножик и бумеранг, который они даже кидать не умели). Но когда и в ответ на это Гарриет лишь плечами пожала, Хили (отчаявшись, не в силах вынести ее безразличия) наобум предложил взять у матери какой-нибудь журнал вроде “Хорошей домохозяйки” и подписать Дэнни Рэтлиффа на рассылки книжного клуба.

Услышав это, Гарриет наконец на него взглянула, но обнадеживающим ее взгляд ну никак не был.

– Говорю тебе, – Хили слегка смутился, но решил продолжать, потому что верил в действенность книжного клуба, – если кому-то нужно сделать гадость, хуже этого ничего нет. Один ученик так папу подписал. Если мы подпишем этих уродов на рассылку, да еще по нескольку раз. Ну, или как хочешь, – под немигающим взглядом Гарриет Хили окончательно стушевался. – Мне все равно.

Свежи еще были воспоминания о том, как он целый день торчал дома, умирая со скуки, и поэтому теперь, попроси его Гарриет раздеться догола и лечь посреди дороги, он бы и то согласился.

– Знаешь что, я устала, – раздраженно бросила она. – Я лучше к Либби пойду.

– Ну ладно, – Хили снес и это, растерянно помолчал. – Доедем туда вместе?

Они молча вывезли велосипеды с грязной тропинки на улицу. С тем, что Либби для Гарриет – главный родственник, Хили соглашался безоговорочно, даже особо не раздумывая. Она была добрее Эди и всех тетушек, в ней было больше материнской нежности. Когда они были в детском саду, Гарриет сказала Хили и другим детям, что Либби – ее мать, и, что самое удивительное, никому – даже Хили – и в голову не пришло, что это не так. Либби была старая, и жили они с Гарриет в разных домах, но все-таки, когда Гарриет пошла в первый класс, в школу ее за руку привела именно Либби; это она приносила пирожные, когда у Гарриет был день рождения, это она шила им костюмы для “Золушки” (Хили тогда играл услужливого мышонка, а Гарриет была самой младшей – и самой подлой – сводной сестрой). Эди, конечно, тоже приходила в школу – когда Гарриет попадало за драку или за то, что она огрызалась учителям, но все равно ее за мать Гарриет никто не принимал, слишком уж она была строгая, как злобная училка алгебры в старших классах.

Как назло, Либби дома не оказалось.

– Мисс Клив на кладбище, – ответила заспанная Одеан (она очень долго не подходила к двери). – Сорняки с могил дергает.

– Туда поедешь? – спросил Хили Гарриет, когда они снова выехали на улицу. – Я с тобой могу съездить.