Малый дом в Оллингтоне. Том 1

Юмор этот, однако же, был спокойный, проявлявшийся в присутствии весьма немногих близких друзей, а не в собрании большого общества. Кросби, напротив, способен был блистать только среди многочисленного общества, а не в присутствии лишь одного или двух собеседников. Бернард Дейл никогда не блистал юмором, а что касается Джонни Имса… он не успел еще заявить перед светом, что обладает хоть малой долей остроумия.

Прошло два года с тех пор, как мистрис Дейл обратилась к Крофтсу за медицинским советом. Ее болезнь длилась долго, месяца два или три, и доктор Крофтс часто являлся с визитами в оллингтонский Малый дом. В этот промежуток времени он очень сблизился с дочерями мистрис Дейл, и в особенности со старшей. Молодых неженатых докторов не следовало бы, по моему мнению, приглашать в дома, где находятся молоденькие барышни. По крайней мере, я знаю многих мудрых матерей, которые твердо придерживаются этого мнения, полагая, вероятно, что доктора должны жениться тогда, когда начнут приобретать состояние. Мистрис Дейл, возможно, считала своих дочерей еще совсем девочками, которым рано думать о браке, ведь старшей из них, Белл, было тогда восемнадцать лет. Или, может, она имела собственное мнение по вопросу о молодых докторах, или, наконец, вероятно и то, что она предпочитала доктора Крофтса доктору Груфену, подвергая опасности своих детей и саму себя. Как бы то ни было, результат оказался таков, что молодой доктор, возвращаясь однажды из Оллингтона в Гествик, окончательно убедился, что его земное счастье будет полностью зависеть от возможности жениться на старшей дочери мистрис Дейл. В то время все его доходы составляли немногим более двухсот фунтов в год, и он сознавал, что доктор Груфен считался в общественном мнении лучшим медиком, так что даже у рыжеволосого помощника доктора Груфена окажется больше шансов, чем у самого Крофтса, завоевать расположение общества, если доктор Груфен когда-нибудь будет признан слишком старым для медицинской практики. Крофтс не имел своего состояния и знал, что его не было у мисс Дейл. Что же оставалось ему делать при таких обстоятельствах?

Незачем подробно говорить обо всех любовных страданиях в жизни доктора, пережитых в течение трех лет до начала этого повествования. Крофтс не признавался Белл в своей любви, но Белл, при всей своей молодости, очень хорошо понимала, что он не замедлил бы сделать такое признание, если бы ему не изменяло присутствие духа или, вернее, если бы его не удерживало благоразумие. С мистрис Дейл он говорил и признавался в любви к ее дочери, но не открыто, а одними намеками, жалуясь при этом на свои неудовлетворенные надежды и обманутые ожидания в своей профессии.

– Я не жалуюсь, что беден, – говорил Крофтс, – моя бедность такова, что не может еще служить источником огорчений, но с нынешними доходами едва ли можно жениться.

– Однако они увеличатся, не правда ли? – спросила мистрис Дейл.

– Да, со временем, когда я буду стариком, – отвечал Крофтс, – но тогда какая из этого будет польза для меня?

Мистрис Дейл не могла сказать ему, что он может выбрать одну из ее дочерей и на ней жениться, несмотря на его бедность, которая должна еще удвоиться после их брака. Он не упомянул даже имени Белл, а если бы упомянул, то мистрис Дейл, без всякого сомнения, посоветовала бы ему ждать и надеяться. После того он ни слова не говорил по этому поводу. Белл тоже он не сказал ни слова о своей любви, но в один весенний день, когда мистрис Дейл уже выздоравливала и когда повторение его медицинских советов становилось ненужным, Крофтс пошел с ней прогуляться по дорожкам, полускрытым благодаря кустарнику, и рассказал ей о том, чего никогда бы не высказал, если бы действительно мечтал навсегда связать ее сердце со своим. Он повторил ей историю о своих доходах и объяснил, что бедность его тягостна для него только в том отношении, что не позволяет ему думать о женитьбе.

– Да, как же иначе, – сказала Белл.

– Мне кажется, было бы непростительно с моей стороны предложить девушке разделить со мной те скудные доходы, которые я имею, – сказал Крофтс.

При этом Белл намекнула ему, что есть девушки, которые имеют состояние, и что, женившись на такой девушке, можно будет устранить затруднение.

– Я бы боялся самого себя, женившись на девушке с деньгами, – сказал он, – и кроме того, это вовсе не относится к делу, которое мы обсуждаем.

Разумеется, Белл не спросила, почему не относится, и в течение некоторого времени они шли молча.

– Хоть и тяжело, – сказал он наконец, избегая смотреть на Белл и разглядывая песчаную дорожку у себя под ногами, – хоть и тяжело, но я решился не думать больше об этом. Мне кажется, что человек может быть точно так же счастлив в холостой жизни, как и в семейной… почти точно так же.

– Очень может быть, – сказала Белл.

После этих слов доктор оставил ее, и Белл, как я уже сказал, твердо решила для себя, что она не влюблена в него. Со своей стороны я точно могу сказать, что в мире не было ничего, в чем она была бы так уверена, как в этом.